6 (Часть 2)

Тан Шаоцзе чуть не сплюнул кровью от злости, уперев одну руку в бок, а другой массируя виски. Спустя долгое время он наконец пришел в себя и сказал: — Ну, и что ты предлагаешь делать?

Линь Сяомэн замялась: — Ну... ну вот так...

— Как это "вот так"? — резко спросил Тан Шаоцзе, глядя на нее.

— Ну... — Она опустила голову, теребя пальцы. — Ну... ну давай просто притворимся, что той ночи никогда не было, что ничего не произошло! — Наконец, закрыв глаза, она это сказала.

Оказывается... она была приятно удивлена, это было не так сложно, как она думала.

Тан Шаоцзе так разозлился, что чуть не затопал ногами. Он думал, что она, будучи в первый раз и такой юной, растеряется в такой ситуации. Но, к его удивлению, она справилась с этим даже более искусно, чем он.

"Просто притворимся, что ничего не произошло" — как легко это сказать.

Если бы ей было все равно, разве она сказала бы это так легкомысленно?!

— Мэнмэн... — Он чувствовал, что должен что-то сказать, но что?

Линь Сяомэн успокоилась и продолжила: — В любом случае, о том, что произошло той ночью, не знает никто, кроме нас двоих. Ты не скажешь, я не скажу, и никто не узнает. В будущем ты останешься моим третьим братом, а я — твоей младшей сестрой. Мы... мы просто притворимся, что ничего не было, и останемся такими же, как раньше.

Как это "останемся такими же, как раньше"? Тан Шаоцзе повернулся, чтобы посмотреть на нее. Она все еще держала голову опущенной, на ее белой шее были пушистые короткие волосы. Он подавил желание броситься к ней, обнять и пережить ту ночь снова.

Раньше он всегда сдерживался, но позапрошлой ночью он попробовал этот вкус, долгожданный, такой же прекрасный и настоящий, как он себе представлял. А она говорит ему, чтобы они притворились, что ничего не произошло. Он даже чувствовал, что ее запах все еще остался на нем.

Видя, что он долго не отвечает, Линь Сяомэн снова рассердилась. — В любом случае, той ночью ты просто принял меня за одну из своих женщин. А я... я той ночью была глупой, поэтому и поддалась соблазну. Считай, что я сама виновата, сама виновата... — Думая об этом, Линь Сяомэн злилась и досадовала. Она подумала: "Очевидно, это то, чего ты сам хотел, а я ради своего лица, ради своего жалкого самолюбия, ради того, чтобы всем было лучше в будущем, сама это сказала, а ты еще и недоволен, будто это я воспользовалась тобой". Она еще больше разозлилась и продолжила: — Я просто буду считать, что меня укусила собака!

Тан Шаоцзе был погружен в свои печальные мысли, но услышав слова Линь Сяомэн, понял, что корень проблемы в его собственном поведении. Впрочем, это было правдой. За столько лет его спутницы менялись как в калейдоскопе, даже чаще, чем он менял машины. Доказать свою невиновность было непросто.

— Мэнмэн, ты же девушка, такие слова... — Он хотел спросить, у кого она этому научилась.

Внезапно Линь Сяомэн подняла голову, посмотрела на него и холодно сказала: — Я не заставлю тебя нести ответственность, можешь быть абсолютно спокоен.

Тан Шаоцзе улыбнулся: — Тогда я заставлю тебя нести ответственность, так пойдет?

— Придурок! — Она отвернулась от него, не желая разговаривать.

— Тц-тц-тц, разве это не ты ведешь себя как маленькая хулиганка? Силой завладела порядочным красавцем, а теперь хочешь просто бросить его? Мои обиды сравнимы с обидами Доу Э, только не знаю, куда мне пойти, чтобы пожаловаться.

Линь Сяомэн больше всего злило его притворство. Она не просто уступила один шаг, она уступила тысячу, десять тысяч шагов, а он тут еще и притворяется обиженным, получив выгоду. — Хочешь жаловаться — иди и жалуйся кому хочешь, только больше не приходи ко мне.

— И еще, я увольняюсь.

— Эй, — Тан Шаоцзе плюхнулся рядом с Линь Сяомэн и рассмеялся. — Ты еще и заводишься? Переспала с начальником и решила уволиться? И как ты объяснишь это родителям?

Только тогда Линь Сяомэн подняла голову и сказала: — Скажу, что эта работа мне не подходит, и мне не нравится.

Тан Шаоцзе хмыкнул: — А теперь ты не боишься, что отец тебя побьет?

— Он же не может заставить меня идти работать в твою компанию силой. В любом случае, если мне не нравится, значит, не нравится.

— Работа шла хорошо, а ты вдруг ни с того ни с сего увольняешься. Отец наверняка подумает, что ты капризничаешь, и будет странно, если он тебя не проучит. — Тан Шаоцзе подливал масла в огонь. — К тому же, эту работу ты выбрала сама, проработала меньше полугода. Отец больше всего не любит людей нерешительных и упрямых. Ты говоришь, что у тебя есть и то, и другое. Как же тогда отец с тобой разберется?

Линь Сяомэн бормотала что-то невнятное, не в силах произнести ни слова. Если и был кто-то на свете, кого Линь Сяомэн боялась больше всего, так это, наверное, ее собственный отец.

Увидев, что есть шанс, Тан Шаоцзе продолжил уговаривать: — Ты же сама сказала, что притворимся, будто ничего не было. Думаю, и с работы увольняться не нужно. Просто спокойно работай.

Линь Сяомэн взглянула на него. Он ей горько улыбнулся и протянул руку, чтобы взъерошить ее волосы.

Линь Сяомэн подумала. Он был прав. Это она предложила притвориться, что ничего не было. Если она сейчас уволится, это разве не покажет, что у нее нечистая совесть? Поэтому она с праведным видом сказала: — Хорошо, я не буду увольняться, но...

— Но что?

— Но ты должен пообещать мне, что не расскажешь об этом моим родителям, никогда!

— О чем это? — Увидев, что она больше не злится, Тан Шаоцзе снова приблизился к ней с видом, который так и просил набить морду, и с улыбкой спросил.

— Ну... — Линь Сяомэн почувствовала, как горят ее щеки под взглядом его глаз-«персиков», и ее голос стал почти неслышным. — Ну... в общем, ты знаешь.

Тан Шаоцзе собирался еще немного подразнить ее, но подумал, что если продолжит, она снова разозлится. Поэтому он перестал улыбаться и серьезно сказал: — Хорошо, я обещаю.

Линь Сяомэн все еще не успокоилась и сказала: — Поклянись!

— Хорошо, клянусь, — Он посмотрел на нее, обнажив свои белые зубы. — Клянусь светом!