Глава 20

Настал день свадьбы Ся Сюэи и Пэй Цинхоу. На горе Тяньсюэ царила праздничная атмосфера, но сама невеста не испытывала ни капли радости. Она смотрела на свое отражение в зеркале. Несмотря на красоту, она походила на безжизненную куклу с пустым взглядом.

Ся Чжэньвэй, глядя на дочь, чувствовал, как сердце сжимается от боли. Но теперь уже ничего нельзя было изменить.

Ночью гора Тяньсюэ погрузилась во тьму, дневное ликование сменилось тишиной. Сюэи помогла пьяному Пэй Цинхоу добраться до брачных покоев.

Даже с ее помощью Пэй Цинхоу шатался и кричал: — Я не пьян! Оставьте меня! Я не пьян!

Сюэи велела Динсян принести таз с холодной водой, чтобы умыть жениха, и попыталась усадить его на кровать, но он грубо оттолкнул ее, чуть не сбив с ног. Когда Сюэи снова попыталась помочь ему, Пэй Цинхоу замахнулся рукой и, указывая на нее пальцем, пробормотал: — Ты! Я говорю с тобой… Катись отсюда к черту!

Сюэи застыла, спокойно глядя на него. Она даже не успела узнать этого человека, за которого так поспешно вышла замуж. Но кем бы он ни был, это был ее выбор, и она должна была его принять.

Пэй Цинхоу икнул и продолжил: — Не смей… управлять мной! Меня тошнит от… твоего высокомерного… лица!

В этот момент вошла Динсян с тазом воды. Видя, как грубо ведет себя пьяный Пэй Цинхоу, она задрожала.

Пэй Цинхоу, увидев Динсян, глупо усмехнулся и, указывая на нее, сказал Сюэи: — Я… говорю тебе! Ся… Ся Сюэи, если ты еще раз посмеешь обидеть Динсян, я… я убью тебя! — Затем он повернулся к Динсян: — Динсян, не бойся. Как только я получу этот секретный манускрипт… я разведусь с ней, и мы… мы с тобой и нашим будущим ребенком… будем вместе. Я… я стану первым… первым во всем мире!

Сказав это, он рухнул на кровать.

Глаза Сюэи, глубокие, как черный нефрит, смотрели на Пэй Цинхоу. Ее пробирал холод.

С громким звоном таз выпал из рук Динсян, вода растеклась по полу. Служанка упала на колени, подползла к Сюэи, обняла ее ноги в красном свадебном платье и разрыдалась: — Госпожа, госпожа… Простите меня… Все не так, как вы думаете! Я виновата… Я правда…

Лицо Сюэи оставалось бесстрастным. — Отпусти, — произнесла она ледяным тоном.

Динсян, дрожа всем телом, вцепилась в подол платья Сюэи. — Госпожа, госпожа, выслушайте меня! Позвольте мне объяснить! В тот день… он попросил меня убрать в его комнате. Он сказал, что я хорошо потрудилась, и предложил мне чаю. Я выпила этот чай, а когда очнулась…

Динсян зарыдала еще сильнее, но хватка ее ослабла, и она опустила голову.

— Отпусти! — Сюэи отдернула подол и оттолкнула Динсян. Служанка осталась лежать на полу, всхлипывая все тише и тише.

Сюэи вышла из комнаты. Голова кружилась, и она не помнила, как шла. Но когда она переступила порог, на ее лице не было ни гнева, ни печали, ни слез. Оно было совершенно пустым.