Глава 8: Посвящение и Учения

Ещё до первых лучей рассвета Ван Шэн уже встал и суетился. Жизнь на горах Удан была удобной, но купание в их ветхом даосском жилище всегда было проблемой. В большинстве дней он вешал занавеску в углу между главной комнатой и боковой, наполнял ведро холодной водой и быстро ополаскивался. Сегодня было иначе. Поскольку стать учеником было знаменательным событием, Ван Шэн особенно тщательно отнёсся к своему купанию. Даже при таком примитивном устройстве он тщательно вымыл каждое место.

Когда он вышел во двор после купания, его обвеял лёгкий ветерок с бодрящим ароматом раннего утра. Ван Шэн почувствовал себя бодрым. Казалось, каждая пора его тела открылась, жаждая впитать что-то из воздуха. К сожалению, ци, которую он искал, оставалась неуловимой. До возрождения первозданной ци оставалось ещё как минимум полгода.

Полгода... Он никак не мог сравниться с мастером, который культивировал десятилетиями; или со старшей сестрой, которая практиковалась с непоколебимой преданностью с детства. Тем не менее, если он стиснет зубы и выложится по полной, возможно — просто возможно — он сможет мельком увидеть её спину на долгом и трудном пути культивации.

Сегодня Ван Шэн официально станет учеником, и его мастер даже сможет передать ему некоторые учения. Однако он не хотел ничего форсировать или слишком многого ожидать. Возможность присоединиться к секте Даосского Мастера Бу Яня уже намного превзошла его ожидания. Если он хорошо себя покажет, мастер наверняка не будет плохо к нему относиться, как только первозданная ци мира вернётся.

— Ван Шэн, подойди сюда и посмотри, подойдёт ли тебе это, — позвал его мастер из соседней комнаты.

Ван Шэн быстро поставил ведро с грязной одеждой и поспешил, вода всё ещё капала с его влажных волос.

Цин Яньцзы протянул ему только что сшитую даосскую робу. Под ней был комплект хрустящей белой одежды, напоминающей тренировочную форму, которую обычно носят в школах боевых искусств. Ван Шэн расплылся в широкой улыбке, осторожно развернул робу и надел её, поворачиваясь туда-сюда, чтобы полюбоваться собой. Вот оно — официальное одеяние того, кто идёт по пути Бессмертного Дао!

— Спасибо, Мастер!

— Не стоит, — ответил Цин Яньцзы с лёгким смешком. — Твой отец перевёл немного денег несколько дней назад, настаивая, чтобы они были использованы в качестве платы за обучение.

Передавая сложенный лист белой бумаги, он добавил: — Убедись, что выучишь даосские заповеди на этом до полудня.

— Да, Мастер, — послушно ответил Ван Шэн, поправляя робу, принимая бумагу. Он не мог не почувствовать предвкушения — наверняка там будет элегантная и изысканная каллиграфия мастера, подобающая мудрости Дао. Однако, когда он развернул его, его волнение быстро утихло. Текст, конечно, был аккуратно выровнен, но каждый символ был напечатан шрифтом Сун четвёртого размера!

Он пробежался глазами по бумаге, в которой излагались заповеди и наставления для вступления в секту. Ничего необычного там не было, в основном поощрение учеников к соблюдению добродетели и поддержанию дисциплины. Когда Ван Шэн снова поднял взгляд, его мастер уже покинул двор, заложив руки за спину, казалось, в необычно хорошем настроении. Его шаги тоже были заметно легче обычного.

Вернувшись в главную комнату, Ван Шэн с удивлением обнаружил, что всё уже готово. В главном зале висел слегка пожелтевший портрет Трёх Чистых. Под ним стояла зажжённая курильница, струйки дыма изящно вились вверх. На первый взгляд Ван Шэн почти подумал, что сами Три Чистых сошли в комнату. Он моргнул, выходя из оцепенения. Горы Удан были известны поклонением Великому Императору Чжэньу, а не Трём Чистым. Он вспомнил, как мастер однажды упомянул, что он всего лишь гость на Удане, и, судя по той скудной информации, что была у Ван Шэна, слава Цин Яньцзы, казалось, не была напрямую связана с традицией гор Удан. Возможно, их линия следовала другой ветви даосской практики, которая не имела тех же корней, что и Удан.

На главном алтаре стояла только что сделанная деревянная табличка. На ней жирным шрифтом ещё не высохшими чернилами было написано «Небо и Земля». Под ней была надпись, посвящающая это место Прародителю Лю, подтверждая, что его мастер почитал его как праотца этой ветви Дао. Рядом Му Ваньсюань напевала живую мелодию, часто исполняемую в Храме Пурпурного Облака, пока занималась раскладыванием двух коробок закусок, которые принесла с подножия гор. Разложив лакомства аккуратно на тарелке, она остановилась и с тоской уставилась на цукаты. Она явно размышляла, сможет ли припрятать их после церемонии посвящения Ван Шэна в ученики.

— Старшая сестра, — позвал Ван Шэн. — Положи грязную одежду в ведро. У меня сегодня утром есть время, так что я постираю позже.

— Мм! — ответила она, не поворачивая головы, губы её были сжаты, словно она пыталась подавить желание откусить кусочек. У неё явно текли слюнки.

Ван Шэн покачал головой и усмехнулся. Она всё ещё не совсем выросла.

Он бросился обратно в свою комнату, не терпя переодеться в даосскую робу и тренировочную форму. У изножья кровати он заметил совершенно новую пару матерчатых туфель. Надев их, он обнаружил, что они сидят идеально. Теперь, надев весь комплект, он выглядел довольно эффектно. Однако была одна проблема: его волосы всё ещё были слишком короткими. Без длинных струящихся локонов, которые носил его мастер, он чувствовал, что его будущему образу изящного полёта по воздуху будет не хватать определённой беззаботной элегантности.

Попозировав и поправив рукава, Ван Шэн решил не рисковать испачкать робу до церемонии. С большой осторожностью он сложил свою первую в жизни даосскую робу и сменил её на обычные шорты и рубашку, отложив особый наряд на потом. Когда он вышел из комнаты, то заметил, что в ведре для стирки теперь лежало несколько вещей его старшей сестры. Простая пара женского нижнего белья тихо лежала поверх кучи грязной одежды, заставляя Ван Шэна покраснеть от смущения.

— Старшая сестра, я иду стирать.

Старшая сестра повернулась и показала ему большой палец вверх. — Мм! Мм!

Ван Шэн незаметно переложил грязную одежду в ведре, прикрыв нижнее бельё другими вещами. Только тогда он почувствовал некоторое облегчение. Мне явно ещё не хватает ментальной дисциплины.

Не только Ван Шэн считал, что стать учеником — это значительное событие в жизни. Для Цин Яньцзы принять ученика было немаловажным делом. Ван Шэн никогда не видел, чтобы его мастер общался с другими даосскими мастерами. Тем не менее, к полудню Цин Яньцзы пригласил двух седовласых пожилых даосских мастеров, чтобы они засвидетельствовали церемонию. Когда всё было готово, двое свидетелей сели в стороне, доброжелательно улыбаясь. Цин Яньцзы также торжественно сидел в главном зале, теперь в совершенно новой даосской робе, которую он надевал примерно раз в месяц. Му Ваньсюань хлопнула в ладоши во внешней комнате, сигнализируя об официальном начале церемонии.

Ван Шэн глубоко вдохнул, выпрямился и поправил края робы. Держа в обеих руках деревянную линейку — назначение которой было неизвестно — он опустил голову и вышел из комнаты. Двое пожилых даосов на мгновение оглядели Ван Шэна. Всё ещё улыбаясь, они кивнули. Цин Яньцзы тоже встал и улыбнулся.

— Учитывая ограниченные условия, мы проведём церемонию просто. Ван Шэн, подойди.

— Да, Мастер.

— Встань на колени.

По указанию Ван Шэн встал на колени на коврике перед алтарём. Цин Яньцзы продолжил: — Теперь, когда ты вступаешь в секту, ты должен изучить свою унаследованную линию. Наша ветвь происходит от Прародителя Лю, а нашим основателем был его прямой ученик. Их учения передавались из поколения в поколение, и хотя формальная секта не была основана, на протяжении двенадцати сотен лет наше даосское наследие никогда не прерывалось. В настоящее время оно передано мне.

Двое пожилых даосских мастеров погладили свои бороды и одобрительно кивнули в стороне. — Теперь, когда ты вступил в секту, ты должен понять, что ты культиватор Дао. Дао учит почтению к небу и земле, уважению к предкам, сыновней почтительности к родителям и послушанию учителям. Понимание Дао начинается с самосовершенствования. Понимаешь?

S3