Глава 84: Агриппа ч. 1

«Конечно, мы можем это использовать», — Чжухо думал именно так.

Мистер Мун посмотрел ему прямо в глаза:

— У Чжухо, — произнес его имя учитель.

— Да? — отозвался тот.

— Как ты думаешь, из чего складывается хорошая история?

Это был сложный вопрос. Из чего складывается хорошая история? В конце концов ответить на него человек может только сам.

Чжухо задумался об историях, которые глубоко тронули его сердце.

Захватывающие истории, напряженный сюжет, искусные тексты, персонажи. Эти составляющие могли оставить глубокое впечатление, но могло ли работать со всеми историями? Если автор обладал бы всеми этими качествами, смог бы он написать хорошую книгу? Чжухо вдруг подумал о противоположном: бывали случаи, когда история впечатляла своими неуклюжими предложениями или неуклюжим сюжетом. Эти истории, как правило, были искренними. «Это и есть хорошие истории», — подумал он.

Стремление к совершенству и искренность всегда присутствовали в этом мире, сосуществуя.

И оба варианта были верными.

Так что в итоге он ответил:

— То, что я считаю хорошим, и есть хорошая история.

Мистер Мун удовлетворенно кивнул головой:

— Все так. Я уверен, что каждый из вас ответит на этот вопрос по-своему. Идеальные предложения, напряженный сюжет — все это правильные ответы. Если вы считаете историю хорошей, она становится хорошей. А вот как я смотрю на это: если произведение вас трогает, значит, это хорошее произведение. И совершенно неважно, насколько хорошо написано произведение, но если оно меня не трогает, я закрою книгу, — сказал он, взглянув на членов клуба. — Если у вас есть мнения, отличные от моего, тогда все, что вам нужно сделать, это следовать тому, что является на ваш взгляд «хорошей историей». Я здесь никого не пытаюсь обратить в свою веру.

Все внимательно слушали мистера Муна.

— Каждый из присутствующих здесь способен написать хорошую книгу, — подвел он итог.

Слушавшая до этого молча Бом подняла руку, спросив:

— Так как нам написать искренне?

— Это ты должна определить сама.

— Что?

— Универсального решения не существует. Истина не имеет цвета и запаха. Она бесформенная и неосязаемая. Нет ничего, что можно было бы вытащить и показать. Истину нужно искать самому. Нужно найти свой собственный путь.

Сунхва еще больше нахмурилась, а мистер Мун, увидев ее растерянность, добавил, раскрыв ладони:

— Но я дам вам небольшой совет.

— Какой?

— Не жадничайте.

Он не сказал ничего нового. Он говорил то же самое и раньше. Жадность. Это последнее, что вы хотите видеть в своей работе. Ожидания, страхи и желания должны быть задвинуты на задворки сознания. Только тогда вы сможете что-то написать.

Тот факт, что мистер Мун продолжал говорить это из раза в раз, доказывал важность сказанного.

— Жадность порождает притворство. Вы не найдете искренности в претенциозной истории. Всегда избегайте жадности. Поймите, где вы находитесь. Вы все еще новички. Вы младенцы, неспособные прокормить себя.

— Младенцы… — Бом повторила за ним приведенную аналогию. К сожалению, все так и было. В конце концов они впервые собираются написать роман.

— Нельзя оставлять ребенка готовить стейк на гриле, когда он даже не может самостоятельно есть. Он просто оставит после себя беспорядок или, что еще хуже, обожжется. Переживание боли перед радостью созидания мгновенно сведет на нет весь ваш энтузиазм.

— Но разве все мы по своей природе не жадные животные? Разве не естественно, что мы хотим писать хорошо? — пожаловался Сокван. И мистер Мун преувеличенно кивнул ему в ответ:

— Все так. Слушайте сюда, вы, жадные животные. Я не прошу вас избавиться от вашей жадности. Я не прошу вас стать некими божествами. Я просто прошу вас всех научиться понимать, когда можно быть жадным, а когда — нет. Вы ведь ко всему прочему еще и разумные животные. Вы должны уметь контролировать свои аппетиты.

— Полагаю, что так оно и есть… — робко произнесла Бом. — А что… если все обернется плохо?

Страх. Это была естественная эмоция любого писателя, особенно начинающего.

Мистер Мун без колебаний ответил:

— Никто из вас не сможет написать что-либо хорошее.

Лица детей помрачнели. Чжухо тихо усмехнулся, прикрыв рот рукой.

— Эх…

— Это…

— Это обидно слышать, мистер Мун.

— Да, это жестоко, — добавил Чжухо.

— Вы пока еще незрелые и неопытные. Вы начинающие писатели. Это естественно, что вы пока не сможете написать хорошо. Так что не позволяйте работам угнетать вас, — объяснил свои слова мистер Мун.

«Новички», — так он назвал их. После «жадности» и «рациональности» это было что-то новенькое.

— У «новичка» есть срок годности, — он продолжил наставлять, — и у вас совсем немного времени сделать так, чтобы вашу неопытность никто не заметил. Когда приходят младшие, приходится притворяться хорошим перед ними, выдавая авансы.

Мистер Мун положил руку на стопку рукописей, которая всегда занимала приличное место на столе в его кабинете.

— Так что пишите себе на здоровье.

Чжухо молча кивнул. Новички могут быть уверенно неопытными. Вы можете гордиться своей неопытностью. Потому что вы новичок. Потому что это ваш первый раз. Потому что нужно время, чтобы научиться писательству.

Члены клуба собирались написать свой первый роман. Для них было естественно считаться неквалифицированными. Никто сейчас не стал бы критиковать мистера Муна за сказанные им слова. Даже сами члены клуба не стали бы его винить.

— «Я из младшего класса» звучит так, будто это ненадолго.

Казалось, все поняли мысль мистера Муна. Даже Бом, которая выглядела нервной, сейчас снова улыбалась.

— Наслаждайтесь этим чувством. Примите то, что вы новички в этом деле. Неважно, что кто-то говорит у вас за спиной. Это ваша история, так что пишите ее так, как вам, черт возьми, хочется. Писательство — это свобода. Поскольку нет правильного ответа, нет и неправильного. Пишите не останавливаясь.

— Да, мистер Мун, — члены литературного клуба дружно отреагировали на слова мистера Муна.

— Итак, теперь, когда вы наставлены на правильный путь, давайте начнем наш урок писательства, — обратился к взволнованным ученикам мистер Мун. — Но сначала немного теории.

— А когда же будет практика?

— Не терпится поджарить стейки?

— Стейки восхитительны на вкус!

— Познайте сначала самих себя. У вас, ребята, даже зубов нет, чтобы откусить и прожевать мясо. А теперь обратите внимание на доску.

Несмотря на ворчание Сунхвы, мистер Мун взял кусочек мела в руки. Хотя она и выглядела недовольной, но когда начался урок теории, ее глаза заблестели, и девушка принялась внимательно слушать.

Чжухо тоже внимательно слушал. И то, к чему раньше он пришел через опыт и практику, теперь аккуратно укладывалось у него в голове.

Урок мистера Муна был довольно интересным.

Ближе к концу мистер Мун добавил новое понятие.

— Созидание или творчество означает нечто новое, — сказал он им.

Чжухо придвинул парту к стене и спокойно наблюдал за членами клуба, стоящими бок о бок в спертом пространстве класса. Барон, как обычно, наблюдал за ними со своего места. Но его глаза были устремлены не на мистера Муна и не на членов клуба. Он уставился в пол.

— Но созидание происходит из подражания, — продолжал объяснения мистер Мун. — Новое берется из старого, уже хорошо известного.

Чжухо посмотрел на объекты, стоящие между ним и мистером Муном. Его глаза были прикованы к ним, даже когда тот продолжал говорить.

В этот момент над его головой раздался голос мистера Муна:

— Сегодня мы попробуем себя в творчестве. Давайте узнаем, какие чувства нам понадобятся в процессе создания истории.

Наконец, Чжухо поднял руку и спросил:

— А для чего здесь понадобились эти гипсовые бюсты?

Посреди комнаты стояли четыре гипсовых бюста, соответствующих количеству членов клуба. Чжухо бросил взгляд в сторону Барона, который сидел на своем месте, молча наблюдая за происходящим. Это больше подходило ему, чем кому-либо из них.

Мистер Мун улыбнулся, как будто ожидал этого вопроса:

— Это четыре совершенно одинаковых гипсовых бюста. Я купил их на свои деньги.

— Тогда это объясняет их размер, — пробормотал Сокван.

— Эй, кто осмеливается перебивать учителя?

Чжухо тоже подумал об этом. Но стоило проявить хоть какой-то такт, учитывая, что мистер Мун потратил на них свои собственные деньги.

Мистер Мун продолжил говорить:

— Возьмите эти четыре бюста Агриппы. По одному на каждого из вас. Сегодня мы будем постигать, как развить чувства для творчества. Творчество — это нечто новое, а новое рождается из старого. Чтобы уловить смысл, нужно взглянуть на уже созданное по-другому.

«Иной взгляд», — Чжухо снова посмотрел на белые гипсовые бюсты перед собой. Все четверо выглядели совершенно одинаково. Наверное, у всех бюстов Агриппы по миру такие лица.

— Наблюдайте за ними, пока не получите что-то свое, уникальное. Сделайте своего собственного «Агриппу». Итак, вот сейчас самое время, чтобы быть жадным, — мистер Мун удовлетворенно кивнул, выдав задание на сегодня.

Бом подняла руку:

— Но как я смогу отличиться от всех остальных?

— Я уже обучал вас этому.

— Как? — вместо ответа мистер Мун, усмехнувшись, кивнул в сторону Чжухо. Тот все сразу понял:

— Слушай, читай и думай.

Это было сказано в самом начале их вступления в литературный клуб: «Много слушать, много читать, много думать».

— Верно. Вы не добьетесь многого, если будете просто сидеть и смотреть по сторонам. Поговорите с ним. Вытащите то, что спрятано внутри него. Чтобы заставить его страдать или радоваться, нужно накормить его солью и сахаром. То, что вы получаете, задавая вопросы и рассказывая свою историю, и есть то, что вы пишете.

В этом состояла суть творчества.

— Тогда на этом все. Разбирайте свои бюсты и начинайте творить, — с этими словами мистер Мун покинул комнату.

Ошеломленные дети подошли к стоящим перед ними бюстам Агриппы.

Вертя в руках свой бюст, Сунхва, нахмурившись, пробормотала:

— Я не могу этого понять.

— Это для того, чтобы мы почувствовали процесс творчества, — объяснил догадавшийся Сокван.

— Без ручки или бумаги?

— А разве наши руки не подходят для этого лучше всего?

При этих словах Чжухо Сунхва снова уставилась на своего Агриппу, наконец поняв, что речь шла не о написании рассказа. Мистер Мун учил их тому, что должно произойти, прежде чем они начнут писать. Изучить предмет, о котором они собирались написать.

Чжухо взял в руки один из бюстов Агриппы. Тяжелый. Он посмотрел на черты лица Агриппы. Жесткие. Гипсовая статуя. Неподвижный бюст. Толстый нос. Глубоко посаженные глаза. Кожа цвета слоновой кости. Обычно встречается в художественных студиях в качестве натуры. Всегда стоит.

— Хм, — он начал проникаться этим чувством.

 

Марк Випсаний Агриппа (63 до н. э. — 12 до н. э.) — римский государственный деятель и полководец, друг, сподвижник и зять императора Октавиана Августа.