Глава 88: Знакомство с ним ч. 3

Ресторан госпожи Сон находился в довольно уединенном месте.

Как только Чжухо вошел в темный переулок, его встретил аккуратный ряд цветочных горшков. Когда Ён Со рассказывала ему о том, как добраться до ресторана, она объяснила, что горшки с цветами — знак приближения к ресторану. Вспомнив ее слова, Чжухо двинулся вперед.

Неровная дорога была выложена кирпичами. Каждый раз, когда он на них наступал, Чжухо чувствовал, как они неустойчиво шевелились под ним, но на удивление ни один из них не сдвинулся с места — дорога оказалась прочнее, чем можно было подумать с первого взгляда.

Пройдя мимо длинного ряда цветочных горшков, он увидел роскошный ресторан, который резко контрастировал с окружающей его обстановкой. Он больше походил на художественную галерею, чем на ресторан. «Такому заведению не стыдно стоять и на главной улице. Интересно, почему же выбрано такое уединенное место?» Резкое несоответствие визуального восприятия ресторана и его окружения придавало ему таинственную атмосферу. Немного полюбовавшись фасадом, Чжухо осторожно шагнул внутрь.

Дверь отворилась, раздался звон. Мягкий звук колокольчика возвестил о приходе гостя. В зоне ожидания были расположены диваны, чтобы можно было удобно расположиться, касса и большое зеркало. Огромное зеркало. Размером во всю стену. Сидя на диване и глядя в зеркало, можно было увидеть себя целиком. Таким образом время ожидания никогда не покажется долгим. Время пролетит незаметно.

У кассы стояла женщина. Пересекшись с ним взглядом, она лишь слегка улыбнулась, не став его торопить.

Воодушевленный ее добротой он подошел к огромной зеркальной стене поближе. Чжухо поправил взъерошенные после улицы волосы. Он встречается с Лим Хёндо, одним из великих писателей современности, поэтому должен выглядеть презентабельно.

Если бы здесь сейчас присутствовал Дон Гиль, то, увидев его, он, возможно, удовлетворенно улыбнулся бы.

Чжухо посмотрел на себя. В памяти всплыла работа Лим Хёндо.

Отражение в зеркале спросило его: «Где это мы?»

«В ресторане госпожи Сон», — не задумываясь ответил Чжухо. В отличие от атмосферы, описанной в книге Хёндо, сейчас все это больше походило на пошлый рекламный ролик. В этот момент дверь отворилась, и колокольчик сообщил об очередном посетителе.

Первое, на что он обратил внимание, — это прямая спина мужчины, его осанка. Он невольно залюбовался ею. Затем Чжухо пересекся взглядом с этим человеком. Точнее он поймал его взгляд, смотря в зеркало.

Задержавшись на черных волосах с проседью, Чжухо заговорил, приветствуя:

— Здравствуйте.

Мужчина ответил не сразу. Чжухо развернулся к нему, глядя уже прямо в глаза. Тот застыл неподвижно, словно изваяние.

— Должно быть, ты Чжухо-кун? — наконец спросил мужчина, произнеся его имя.

П. п.: Обычно суффикс «-кун» используется старшим поколением по отношению к младшим, означая «молодой человек» или «парень». В данном случае в контексте, конечно же, это означает «молодой человек».

Чжухо испытал облегчение, когда Хёндо назвал его настоящим именем. В этот момент он почувствовал, как бешено бьется его сердце, как он весь напряжен. Напряжение, которое он так долго сдерживал, вырвалось наружу.

— Да, — произнес он, улыбнувшись.

В ответ он услышал легкое хмыканье.

— Твои плечи расслаблены.

«Интересно, это такой комплимент?»

— С такой осанкой удобно писать.

«Это был все-таки комплимент».

Для Чжухо было огромной честью получить такой комплимент от маститого писателя.

— Благодарю.

— Пройдем в зал.

Хёндо и Чжухо вошли внутрь. Хотя писатель не назвал своего имени, женщина, стоявшая все это время молча у кассы, повела их к отдельной комнате. Они прошли мимо нескольких столиков, направившись вглубь зала. Интерьер комнаты был роскошным, как и все здесь.

Когда они заняли свои места, к ним пришла женщина с меню в руках. Она была примерно одного возраста с Хёндо. Своим добрым лицом она напомнила Чжухо веселого медвежонка. Приветливо улыбнувшись, он обратилась к мужчине:

— Хёндо, давно не виделись. Неужели ты не хочешь сделать своей подруге выручку, помогая с продажами?

Должно быть, они были дружны с господином Лимом, раз она назвала себя его «подругой». Хёндо невозмутимо ответил:

— Ты ведь сюда пришла не для того, чтобы просто дать мне меню, так?

— Я пришла, чтобы увидеть лицо моего старого друга и редкого гостя. Ты сегодня привел с собой молодого человека? — она взглянула на Чжухо, не скрывая своего любопытства и удивления. С таким выражением лица она стала еще больше походить на милого медвежонка. Улыбнувшись, женщина представилась. — Я госпожа Сон, приятно познакомиться.

Это действительно была сама госпожа Сон.

— Здравствуйте. Меня зовут Чжухо.

— Замечательно. А как вы связаны с Хёндо, вы его ученик? — ее глаза ярко блестели от предвкушения новой истории, но, прежде чем он успел ответить, в их разговор вмешался Хёндо:

— Мы здесь, чтобы поесть, но меню пока так и не получили.

— Ладно, ладно. Так сложно, что ли, немного пообщаться со мной, — она небрежно положила на стол принесенное меню. Даже не взглянув в него, Хёндо протянул его Чжухо.

— Выбирай.

— А как же вы, господин?

— Он ест всегда одно и то же, — ответила за Хёндо госпожа Сон.

Чжухо стало любопытно:

— А можно мне заказать то же самое блюдо?

В ответ Хёндо весело рассмеялся:

— Почему бы и нет?

С веселой улыбкой на лице госпожа Сон стояла в стороне, пока принимала заказ, после чего вышла из комнаты.

Вскоре им принесли суп и хлеб. Чжухо и Хёндо ели молча, ничего не говоря. Сидящий напротив Чжухо великий литератор Лим Хёндо, казалось, не был обеспокоен затянувшимся молчанием. Через какое-то время, слегка улыбнувшись, он все-таки спросил:

— И часто ли ты смотришься вот так на себя в зеркало?

Чжухо тут же вспомнил момент их встречи и первого зрительного контакта. Молодой человек ненадолго задумался, после чего произнес:

— Я бы не сказал, что часто, но в последнее время я подолгу смотрю на свое отражение.

— Почему?

— Потому что я разбираю вашу работу «Зеркало».

Хёндо заинтересовался, зачем тому понадобилось делать анализ его работы.

— Я состою в литературном клубе при школе. Там мы занимаемся анализом разных произведений. Я выбрал ваше.

— Почему ты выбрал мою книгу?

— Я выбрал ее, руководствуясь скорее эмоциями, чем разумом.

— Проще говоря, это был импульсивный поступок.

Так все и было. Чжухо пояснил:

— Я увидел вашу книгу на полке в школьной библиотеке. И как только я заметил ее, то сразу же схватил.

— Дела с разбором идут непросто, верно? — спросил Хёндо.

Чжухо вспомнил о своем забытом блокноте с незавершенным анализом.

Видя, что Чжухо молчит, Хёндо добавил:

— Я могу сделать такие выводы по твоей манере письма.

— Вы читали мои книги?

— Да.

— И как они вам? — спокойно поинтересовался Чжухо, но на самом деле внутренне он испытывал сильное волнение. Он вспомнил, что чувствовал в прошлой жизни, все те моменты осуждения, с которыми он сталкивался.

— Я был немного озадачен, — Хёндо ответил одним предложением. Не хорошо, не плохо, не забавно, не скучно, а именно озадачен. Чжухо был сейчас и сам озадачен такой оценкой.

— Что именно вас озадачило?

— Прежде всего, само существование.

— Существование?

— Да. Выход в свет новой книги гениального молодого писателя У Ёна. Я был удивлен самим ее существованием. Я не ожидал, что она выйдет так скоро, но потом, прочитав ее, почувствовал, насколько она великолепна. Ты писал с таким напором и эмоциями. Где ты нашел время, чтобы собрать все воедино?

«Время, чтобы собрать все воедино? Что он имеет в виду, говоря о материале книги?» Чжухо было немного приятно слышать похвалу Хёндо, но он не совсем понимал его вопроса.

Хёндо же продолжал говорить, обращаясь к Чжухо:

— Расшифровка зеркала в моей книге. Это было трудно, не так ли?

Разговор резко вернулся к тому, с чего они начали. Чжухо сказал:

— Да, трудно. Когда я читал книгу, образ зеркала произвел на меня сильное впечатление, и я без колебаний выбрал его в качестве анализа. Но начав его делать, все уже казалось по-иному. Чувство перенасыщения перешло к отвращению. Честно говоря, это была настоящая борьба над самим собой. Это было тяжело. Если использовать аналогию, то это действительно было похоже на переедание. Вы уже насытились, но продолжаете запихивать еду в рот. Вы чувствуете, что вас просто заставляют это делать. Это было похоже на пытку. Это было так же больно, как чувство голода, но и не то же самое. То, что вы в это время чувствуете, больше похоже на перенасыщение, чем на ограничение.

Хёндо улыбнулся, услышав такую аналогию Чжухо.

— Особенно часть про зеркало, ведь вы специально так написали ее?

— Отчасти это так. Я писал «Зеркало» так, будто на меня давили, торопя.

«Торопили» — это было похоже на чувства, испытываемые Чжухо.

— Это был своего рода импульс, эксперимент. Такое редко делается. Эмоции невидимы, поэтому их сложно разглядеть на поверхности. Но описывать их — другое дело.

Транскрибирование, анализ — это акт следования за эмоциями писателя. Он отличается от создания интерпретации читателем.

Чжухо понял, почему ему так тяжело давался анализ этой книги.

Импульсы Хёндо, таившиеся под поверхностью, вышли наружу. Или, точнее, Чжухо их раскопал. Его обостренное восприятие уловило их запах. Это был глубокий, густой запах эмоций Хёндо.

— Ты чутко улавливаешь эмоции, — заметил Хёндо. Чжухо не стал этого отрицать. — У тебя это хорошо получается.

Так и было. Он лучше других знал, когда нужно отвести взгляд. Этому приему ему пришлось научиться, чтобы выжить.

— Ты научился этому, читая книги? — спросил Хёндо и сам же отрицательно покачал головой. — Ты видел это воочию. Этому нельзя научиться, читая книги, — продолжил свой анализ Хёндо, пересказывая известные факты про У Ёна. — У Ён — тонко чувствующий, умеющий подмечать человек, написавший свою первую книгу в шестнадцать лет. Эта книга наполнена эмоциями. Трудно поверить, что она была создана в столь юном возрасте. Сюжет и атмосфера великолепны. Люди, прочитавшие ее, находились под сильным впечатлением, начав интерпретировать этот феномен, сравнивая его с чудом, называя талантом. Но я вижу по-другому.

Чжухо спросил:

— И как это видите вы?

Взгляд Хёндо упал на стол, где остывали остатки супа и подсыхал принесенный хлеб.

— Это сродни перевариванию.

Чжухо проследил за его взглядом, тоже уставившись на еду на столе. Слова Хёндо было трудно сразу понять. Он переспросил, уточнив:

— Когда вы говорите про переваривание, вы имеете в виду ту часть процесса, когда мы кладем пищу в рот и пережевываем ее?

— Да. Но тот вид переваривания, о котором говорю сейчас я, не связан с едой.

— Тогда с чем же?

— С эмоциями, — Хёндо поймал взгляд Чжухо. — Я хотел бы спросить тебя кое о чем.

— Конечно. Спрашивайте.

— Что ты делаешь, когда злишься?

Чжухо попытался вспомнить, когда он по-настоящему злился. Он злился. Конечно, он злился когда-то. Но никак не мог вспомнить, когда это было в последний раз. Теперь, когда он задумался над этим, Чжухо понял, что редко давал волю своим эмоциям в присутствии других.

— Не могу припомнить, когда это было в последний раз.

— Это значит, что ты преодолел что-то серьезное в своей жизни, верно? Ты живой человек, и негативные эмоции тебе не чужды. Так что же ты делаешь, когда испытываешь их?

«Так и есть. Я — живой человек. У людей есть чувства. Пока они есть у тебя, ты можешь злиться». Чжухо знал, каково это, когда в груди все клокочет. Он знал, каковы эти эмоции.

Чжухо посмотрел на свои ладони. Он знал, что его ладоням становится щекотно, когда он испытывает сильные эмоции. В такие моменты он чувствовал покалывание. И он знал, что делает всякий раз, когда чувствует этот зуд.

— Я начинаю писать.

Он записывает их.