Гун Тун медленно жевала, глядя на свою мать в облегающем платье, с безупречным макияжем и тщательно уложенными волосами, и осторожно сказала: — Я сегодня видела одноклассницу, у которой форма немного другая.
— Разве форму не централизованно заказывают? — Ван Цзе, тоже евшая мандарин, непонимающе спросила. — Чем она может отличаться?
Гун Тун сглотнула и тихо ответила: — Ну… у нее она короче и более облегающая.
Ван Цзе сразу почувствовала неладное и спросила: — Ты хочешь перешить форму?
Гун Тун, пораженная тем, как быстро изменилось выражение лица матери, поспешно замотала головой: — Нет, я не хочу.
Даже если и хотела, теперь точно передумала.
Ван Цзе не стала дальше расспрашивать. Она внимательно посмотрела на гладкую кожу и милые черты лица дочери и сказала непривычно серьезным и доверительным тоном: — Доченька, ты похожа на меня, настоящая красавица. Но ты еще молода, все твои мысли должны быть об учебе.
— Я вот в свое время пострадала от того, что мало училась. Рано вышла замуж, да еще и неудачно, за никчемного человека. Ты не должна повторять моих ошибок. Обязательно хорошо учись, чтобы в будущем многого добиться.
Гун Тун, не раздумывая, кивнула: — Мама, я обязательно буду хорошо учиться.
Ван Цзе знала, что в городке дочь всегда была отличницей и к тому же очень послушной, так что не нужно было за нее волноваться. Она решила не продолжать эту тему: — Для девушки естественно хотеть быть красивой. Я сама люблю наряжаться. Но не торопись. У меня на тебя большие планы. После выпускных экзаменов, даже если ты не захочешь покупать новую одежду и делать новую прическу, я сама тебя заставлю.
Гун Тун доверяла вкусу матери в одежде и знала, что та умеет держать слово.
— Когда станешь взрослой и сможешь встречаться с парнями, я буду брать тебя с собой на все мероприятия, где есть симпатичные молодые люди. А если кто-то тебе понравится, я помогу тебе его завоевать, — сказала Ван Цзе.
Ее слова становились все более нелепыми. Гун Тун смущенно теребила челку: — Мама… — взмолилась она.
Ван Цзе кокетливо рассмеялась, потрепала ее по голове и перестала дразнить: — Ладно-ладно. Иди делай уроки, а потом спускайся ужинать.
Когда мать ушла, Гун Тун повернулась к столу, взяла овальный лист камфорного дерева, повертела его в руках и бережно вложила в учебник английского, на ту страницу, где была записана ее краткосрочная цель.
Гун Тун явно быстрее освоилась в школе, чем в «Сицзяо Ихао». Первая неделя прошла, она постепенно разобралась в школьных правилах и стиле преподавания учителей, и дальнейшее время пролетело незаметно в учебе.
Незаметно легкая летняя форма перестала защищать от осенней прохлады, и пришлось надевать куртку.
Именно в это время года, время увядания и листопада, в Саньчжун прошли первые ежемесячные экзамены.
После разделения на гуманитарные и естественнонаучные классы ежемесячные экзамены проводились строго по расписанию выпускных экзаменов, начинаясь в девять утра. Но утреннее чтение никто не отменял.
Все сидели в своих классах, лихорадочно повторяя материал, и только в половине девятого вышли искать свои аудитории.
Нин Сяомэн и Гун Тун должны были писать экзамен в других классах. Нин Сяомэн, как обычно, взяла Гун Тун под руку и, выходя из класса, спросила: — Тунтун, как твоя подготовка? Волнуешься перед первым серьезным экзаменом в Саньчжун?
— Немного, — честно призналась Гун Тун.
Базовые знания, полученные ею в маленьком городке, были слабыми, ее кругозор был ограничен, а мышление — шаблонным. Она и близко не стояла с лучшими учениками Саньчжун, которые знали гораздо больше.
А сейчас им предстояло соревноваться на равных.
У нее почти не было уверенности в себе.
Нин Сяомэн, заметив ее нахмуренные брови, попыталась подбодрить ее шуткой: — Не думай об оценках! Лучше подумай о хорошем: во время экзаменов не нужно бегать зарядку!
Но Гун Тун почувствовала легкое сожаление.
Зарядка действительно была для нее тяжелым испытанием, но без нее у нее было меньше шансов увидеть Цзян Ибая хотя бы издалека.
Едва эта противоречивая мысль промелькнула у нее в голове, как под камфорным деревом впереди появился тот самый парень, о котором она только что думала.
Цзян Ибай, похоже, только что пришел в школу. Его куртка была расстегнута, и под порывом осеннего ветра была видна белая футболка.
Рюкзака у него не было, только ручка в руке. Было видно, что он совершенно не переживал из-за какого-то там ежемесячного экзамена.
Гун Тун слегка изменилась в лице, радость от неожиданной встречи растекалась по ее сердцу. Нин Сяомэн, схватив ее за руку, вдруг воскликнула: — Быстрее, поклонись! Поклонись!
— Что? — Гун Тун непонимающе застыла на месте.
Видя, что она не двигается, Нин Сяомэн заботливо придержала ее за затылок и наклонила голову: — Поклонись Богу учебы!
Цзян Ибай, прочно занимавший первое место в параллели, привык к тому, что перед экзаменами все кланялись ему как Богу учебы, ища моральной поддержки.
По дороге в школу несколько учеников издалека приветствовали его поклонами, прося удачи, но он обычно просто проходил мимо, не обращая внимания.
Но Цзян Ибай никогда не видел никого такого беспомощного и растерянного, как Гун Тун.
С совершенно озадаченным видом ее заставили наклониться, причем так низко, что, когда она снова подняла голову, ее короткие волосы взметнулись вверх, закрывая лицо.
Цзян Ибай невольно остановился, на его губах появилась легкая улыбка, обозначив ямочки на щеках.
От его улыбки щеки Гун Тун мгновенно вспыхнули. Она почувствовала себя полной дурой и готова была сквозь землю провалиться.
Цзян Ибай, увидев ее покрасневшее лицо, понял, что повел себя невежливо, и тут же перестал улыбаться. Он сказал ей чистым и звонким голосом:
— Эм… Удачи на экзамене.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|