Глава 3 (Часть 1)

Глава 3

Нань Чу вошла в конференц-зал явно не по служебной необходимости.

У нее был стопроцентный личный интерес, причем несколько щекотливый, и даже не самый благовидный.

В тот день у шашлычной Ту Сяосяо изо всех сил старалась объяснить странное поведение Ту Шэньсы тем, что ребенок вырос, изменился, взбунтовался.

Ребенок приехал работать в другое место, ему грустно, он не хочет, чтобы взрослые им командовали.

Но сейчас нет ни взрослых, ни родственников.

Ту Шэньсы занимается любимой работой, которую выбрала сама, и у нее все отлично получается.

В этот момент, когда Нань Чу, как руководитель компании-заказчика, войдет туда, не должно быть больше ничего странного, верно?

Нань Чу пришла, чтобы доказать правильность ответа на этот вопрос.

Хотя интуиция подсказывала ей, что ответ изначально был неверным.

Дверь открылась, тихо скрипнув.

Люди в конференц-зале, естественно, посмотрели в ее сторону. И сотрудники ее собственной компании, и представители компании-подрядчика, все они выразили удивление и напряжение в разумных пределах.

Нань Чу знала, что, когда она не выражает никаких эмоций, выглядит довольно неприступной, поэтому она изобразила приветливую улыбку и кивнула, показывая всем, чтобы продолжали, она просто пришла <тут должно быть слово “присутствовать” из словаря, но оно употреблено в оригинале ранее, потому заменим на “послушать”>. Но продолжить не получилось.

Потому что Ту Шэньсы, которая выступала на сцене, остановилась.

Она замерла, словно у машины выдернули шнур питания. С того момента, как Нань Чу вошла в конференц-зал, ее речь, ее выражение лица, ее жесты и даже ее дух — все остановилось.

Она тупо смотрела на Нань Чу, как будто весь этот мир не имел к ней никакого отношения, и она сама тоже не имела к нему никакого отношения.

Она превратилась в воздух, в пыль, словно провалилась в сон — она исчезла.

Нань Чу успокоила своих подчиненных взглядом, и ее зрение сосредоточилось на Ту Шэньсы.

Они смотрели друг на друга издалека, через самое длинное расстояние в этом маленьком конференц-зале, но Нань Чу видела каждое мгновенное изменение в Ту Шэньсы.

Эти изменения воспринимались не только глазами, это было скорее чувство, своего рода умозаключение, самое невероятное из возможных, что зарождалось в сердце Нань Чу.

Все началось с паузы, с исчезновения — еще до того, как Нань Чу встретилась с ней взглядом.

Как только взгляд Нань Чу отклонялся, Ту Шэньсы тоже начинала беспокоиться, и когда Нань Чу, наконец, остановила свой взгляд на лице Ту Шэньсы, та уже совершенно не смела смотреть ей в глаза.

Ее яркие глаза были похожи на глаза вора, совершившего кражу, который прятался повсюду, не зная, куда деться.

Ее черные и густые ресницы были подобны бабочкам, потревоженным в лесу, которым не терпелось улететь в следующее мгновение.

Когда Нань Чу посмотрела дальше, румянец, подобный вечерней заре, залил щеки Ту Шэньсы.

На лице был макияж, который еще немного скрывал румянец, но обнаженная шея и уши совсем не могли убежать от этого красного цвета.

Она покраснела, как переспелый фрукт, покраснела, как пьяная.

Нань Чу тихонько заговорила, используя самый нежный и ободряющий тон: — Ничего страшного, продолжай.

Но эти слова не принесли Ту Шэньсы утешения, а, наоборот, усилили ее напряжение и беспокойство.

Она опустила голову, чтобы управлять компьютером на столе, а ручка-переключатель, которую она держала в руке, была бессознательно нажата, и слайды на проекционном экране сразу же перескочили на несколько страниц назад.

Она с трудом начала говорить, но вырвалось лишь несколько неловких слов: — Я, мы, позиционирование, аудитория, портрет аудитории…

Сбивчиво, не складываясь в предложения.

Нань Чу убедилась, Ту Шэньсы ее боится.

И это не имеет никакого отношения к тому, выросла она или нет, взбунтовалась или нет, и тем более к разнице в возрасте между ними, к знакомому и в то же время незнакомому статусу.

Растерянность, избегание, неспособность смотреть прямо в глаза — все это было направлено только на нее.

Так что же она сделала?

Брови Нань Чу нахмурились, воспоминания метались и крутились в ее голове, не давая ответа.

Под запинающимся повествованием Ту Шэньсы и под надвигающимся выражением лица Нань Чу в конференц-зале воцарилась мертвая тишина.

Все напряглись, словно струна лука, и казалось, что в следующее мгновение <тут идиома, нужно заменить> обрушится <тут идиома "град стрел">.

После того, как Ту Шэньсы снова ошиблась в ключевом слове, руководитель проекта Мэйши, наконец, не выдержала. Она встала и, стараясь улыбаться, сказала: — Тогда эту часть изложу я.

Рот Ту Шэньсы тут же замолчал, она опустила голову и застыла на месте.

Руководитель поднялась на сцену и сказала Ту Шэньсы: — Банни, пожалуйста, спустись и сделай записи.

Эта зависшая машина под названием Ту Шэньсы, наконец, получила команду. Она быстро спустилась вниз, но спуститься означало подойти все ближе и ближе к Нань Чу.

Пустое место находилось на расстоянии всего двух голов от Нань Чу.

Нань Чу уставилась на Ту Шэньсы. Ту Шэньсы глубоко опустила голову, глядя в пол. Когда она села, Нань Чу даже заметила, как она неестественно согнулась в пояснице, словно у нее болел живот.

После этого руководитель делала презентацию плана, а Ту Шэньсы все время смотрела в сторону руководителя, быстро что-то черкая в блокноте. Нань Чу видела только ее затылок и напряженную шею.

Вскоре на этой покрасневшей шее выступил пот.

Нань Чу понимала, что так больше продолжаться не может, потому что Ту Шэньсы вот-вот сломается.

Боль Ту Шэньсы отчетливо передавалась ее чувствам, и это тоже заставляло ее нервничать.

В перерыве между перелистыванием страниц руководителем, Нань Чу кивнула ей и молча вышла из конференц-зала.

В тот момент, когда ее фигура исчезла в конце коридора, дверь конференц-зала резко распахнулась, и Ту Шэньсы, крепко прижав руки к животу, была отведена коллегами в туалет.

Ее лицо было мертвенно-бледным, а пот пропитал волосы на лбу.

Разговор Нань Чу с заместителем генерального директора компании не продлился столько, сколько ожидалось. В обычное время Нань Чу любила выслушать мысли собеседника до конца, терпеливо дожидаясь, пока он не высвободит все свои эмоции, а затем принимала решение.

Это было своего рода средством поддержания гармоничных отношений с коллегами.