Глава 3. Капуста может победить курицу

Говорят, что после травм мышц и костей нужно сто дней на восстановление, но Ян Сяоян смог встать на ноги уже через пять дней.

Хотя он не мог выполнять тяжелую работу, он настоял на том, чтобы самому готовить еду для них двоих.

Во-первых, кроме вареного костного бульона, Чжу Дачжуан не мог приготовить ни одного блюда, которое Ян Сяоян смог бы съесть дважды без внутреннего возмущения.

Во-вторых, Чжу Дачжуан не умел готовить никакую зелень, кроме жареной капусты на свином жире.

Он не умел готовить мясо никак иначе, кроме как просто отварить его и подать с чесночным соусом.

Учитывая эти два пункта, Ян Сяоян, будучи обжорой, никак не мог продолжать так мучить свой желудок, раз уж он снова мог стоять.

К тому же, за эти пять дней Чжу Дачжуан дважды пытался сварить Ян Сяояну рисовую кашу, но ни разу у него не получилось.

Ян Сяоян слышал от той девушки, что подарила Чжу Дачжуану тканевые туфли, что белый рис — это редкость. Даже богатые семьи в деревне едят его всего четыре-пять раз в год, в основном приберегая на Новый год. Она наговорила кучу всего, что звучало мягко, но на самом деле было полно колкостей в адрес Ян Сяояна.

В конце концов, это вывело из себя нашего доброго товарища Ян Сяояна.

— Говоришь, я дармоед?! Чушь собачья! Не покажешь им пару трюков, так и не узнают, что к чему!

Поэтому, наполовину от возмущения, наполовину от нетерпимости.

Руководствуясь принципом, что расточительство еды равносильно расточительству жизни, Ян Сяоян поклялся, что больше не позволит Чжу Дачжуану так переводить продукты.

На самом деле, пяти дней хватило, чтобы Ян Сяоян досконально изучил дом Чжу Дачжуана.

Во-первых, дом Чжу Дачжуана не был таким уж темным и грязным, каким показался в первый день, когда он открыл глаза.

Просто из-за грубой и толстой бумаги на окнах в комнате было не очень светло.

Но дело было не только в визуальном обмане.

Ян Сяоян обнаружил, что Чжу Хай действительно был человеком, который не обращал внимания на мелочи.

Проще говоря, он был полным профаном в домашних делах: не умел готовить, не умел убирать, не умел стирать, не умел обустраивать дом.

Конечно, это «не умел» не стоило понимать буквально.

Скорее, он не был в этом хорош и не придавал этому значения.

Но Ян Сяоян придавал.

Он любил вкусную еду, любил чистоту в своей комнате, любил чистую одежду, любил порядок в доме.

Однако, чтобы привести этот самый захудалый дом во всей деревне в состояние, которое бы его удовлетворило, Ян Сяояну казалось, что нужно подождать, пока его спина восстановится хотя бы на семьдесят процентов, а затем постепенно приступать к делу.

Первоочередной задачей было улучшить питание. Ах да, и еще одно дело — просушить одеяла и матрасы.

Планировка дома Чжу Хая ничем не отличалась от обычного деревенского жилища.

Две комнаты в главном доме: спальня и вторая комната, между которыми находилась внешняя комната площадью около десяти квадратных метров, служившая кухней.

Двор, передний и задний вместе, был длиной более семидесяти метров и шириной пятнадцать метров.

Но из-за большого свинарника, двух флигелей, использовавшихся как кладовые, и навеса для стога сена, двор казался немного загроможденным, и там ничего не росло.

Зато на заднем дворе, помимо погреба для овощей размером два на два метра, росло немного овощей для текущего потребления.

Но Ян Сяоян обнаружил, что из овощей здесь была только капуста, капуста и еще раз капуста.

Осознав это, в свой первый день у плиты Ян Сяоян мог выбрать только капусту и свинину.

К счастью, хотя набор приправ в доме Чжу Хая был неполным по меркам Ян Сяояна, масло, соль, соевый соус, уксус, сахар, лук, имбирь и чеснок все же имелись.

Этого было достаточно для основных бытовых нужд.

К счастью, уже наступила осень, и к тому же дядя Ню, деревенский лекарь, сказал, что спине Ян Сяояна нужно тепло, поэтому в печи постоянно поддерживался огонь.

Так что не нужно было разжигать огонь заново, достаточно было подбросить немного дров, чтобы начать готовить.

Прикинув аппетит Чжу Дачжуана и взглянув на все более пасмурное небо снаружи, Ян Сяоян нарезал около килограмма свинины.

Четверть жирного мяса он вытопил на сале, а оставшееся постное мясо наполовину нарезал соломкой, наполовину ломтиками.

Мясную соломку он замариновал с соевым соусом, солью и щепоткой сахара. Затем нарезал соломкой молодой имбирь, который Чжу Хай принес вчера домой, и добавил ложку свиного жира в большой чугунный котел.

Обжарил мясную соломку до изменения цвета, затем добавил имбирь и жарил, пока все не смешалось. Так получилось блюдо жареного мяса с имбирем.

Затем он приготовил капусту, тушенную в уксусе с ломтиками мяса.

Наконец, оставшуюся сердцевину капусты он нарезал тонкой соломкой, смешал с солью, добавил сахар, уксус, соевый соус и посыпал измельченным чесноком.

Затем промыл рис, положил его в глиняный горшок, залил водой и поставил вариться на пару в большой котел.

Вскоре весь двор наполнился ароматом риса.

Учуяв аромат, доносившийся из его двора, Чжу Хай не удержался и несколько раз сглотнул слюну.

Ван Эрбао, возвращавшийся с поля вместе с ним, принюхался, и его глаза тут же заблестели.

— Дачжуан, это тот парень, которого ты подобрал, готовит?

Чжу Хай внезапно ощутил необъяснимую гордость: — А кто же еще? У меня дома больше никого нет! — Утром, уходя на поле, он беспокоился, оставляя Ян Сяояна одного дома с огнем, но теперь, учуяв запах, все его опасения были давно поглощены голодом.

Ван Эрбао тоже был холостяком и обычно готовил себе кое-как. Он никогда не чувствовал такого соблазнительного аромата.

Поскольку они с Чжу Хаем были назваными братьями, он, недолго думая, сказал: — Тогда я пойду к тебе поем! Попробую, что за необычные блюда может приготовить этот подобранный парень.

Чжу Хай кивнул, но предупредил: — Я же тебе говорил, не называй его подобранным парнем. Его зовут Ян Сяоян. Ему не нравится, когда я зову его брат Ян, так что зови его просто Сяоян, как и я. Он тоже сирота, ему и так нелегко, а ты все время напоминаешь, что он подобранный.

Ван Эрбао скривил губы: — Эх ты, если бы я не знал, что тебе нравятся девушки, подумал бы, что ты себе жену в дом привел!

Чжу Хай сердито посмотрел на Ван Эрбао: — Не говори ерунды! Если кто услышит, как Сяоян потом женится?

Ван Эрбао усмехнулся: — Ладно! Слушаюсь! С этого момента больше не буду называть его подобранным парнем, идет?

На самом деле Ван Эрбао уже видел Ян Сяояна раньше.

Просто первые несколько дней Ян Сяоян в основном лежал на кровати, так что они с Ван Эрбао лишь мельком виделись, но знали друг о друге.

Добавить еще одну пару палочек для Ван Эрбао было несложно. Хотя еды было не так много, в банке еще были соленья, а если риса не хватит, можно было подогреть несколько лепешек.

Но Ян Сяояна раздражало то, что та самая девушка, которая ему так не нравилась, тоже пришла, принеся с собой горшок бульона из старой курицы.

За эти несколько дней наблюдений и «осторожных расспросов» Ян Сяоян немного узнал о местных обычаях.

Незамужние девушки были гораздо свободнее замужних женщин.

Пока они не делали ничего предосудительного, принести еду или одежду в дом понравившегося парня не считалось чем-то особенным.

На самом деле, Ян Сяоян не мог сказать, что ненавидел эту девушку, но она ему определенно не нравилась.

По идее, ей нравился Чжу Дачжуан, и Чжу Хай тоже испытывал к ней некоторую симпатию, так что он был совершенно посторонним.

Но эта девушка постоянно смотрела на него так, будто она здесь хозяйка, и это его немного раздражало.

Можно было списать это на последствия заботы и «душевных разговоров» последних дней, или на эффект импринтинга, ведь Чжу Хай был первым, кого он увидел в этом мире.

Так называемое раздражение Ян Сяояна отчасти было вызвано тем, что он осознавал: ему немного нравится Чжу Хай.

Не говорите, что Ян Сяоян ветреный: всего месяц и четыре дня назад он «подкатывал» к своему начальнику-крепышу, а теперь положил глаз на Чжу Хая.

На самом деле, история с начальником была случайностью, а Ян Сяоян, будучи невинным юношей, был ослеплен сладкими речами и обещаниями «высокой должности и хорошего жалованья».

Так что это было лишь неудачной попыткой падения, вызванной юношеским стремлением к зрелости.

Кстати.

Девушку, которой нравился Чжу Хай, звали Цай Сыхуа. Когда Ян Сяоян впервые услышал это имя, он чуть не выплюнул воду изо рта.

«Растопчи цветок»? Оригинально!

А когда он слышал, как Чжу Хай называет ее «Сыхуа», Ян Сяоян внутренне вздыхал: «Оказывается, в эту эпоху тоже придают большое значение «четырем модернизациям»!»

Ах... я отвлекся.

Вернемся к сегодняшнему ужину.

Кроме двух мясных блюд и одного овощного, приготовленных Ян Сяояном, на столе появился еще и горшок куриного бульона.

Конечно, девушка Сыхуа тоже осталась и даже сама подогрела четыре кукурузные лепешки, а перед тем как сесть, не забыла пригласить остальных троих: — Ешьте скорее, не стесняйтесь.

Черт возьми, кто тут должен стесняться?!! — возмущенно подумал Ян Сяоян.

Этот ужин можно было описать как «небо и земля перевернулись». Нет, точнее, «все пошло кувырком».

Почему так?

Потому что Ван Эрбао и Чжу Хай испытывали сильное желание единолично съесть всю ту большую миску нарезанной капусты.

Дошло до того, что стоило одному положить кусочек в рот, как другой тут же запихивал себе два.

В итоге Ян Сяояну пришлось срочно приготовить еще одну небольшую миску салата, чтобы оба остались довольны.

Видя, что Чжу Хай оставил без внимания куриный бульон Цай Сыхуа, Ян Сяоян почувствовал неподдельную радость — радость победы капусты над старой курицей!

В любом случае, нам этого не понять, так что оставим его в покое.

Однако, видя, что Чжу Хай съел слишком много холодной сырой капусты, Ян Сяоян положил ему в миску пару кусочков жареного мяса с имбирем.

— Брат Чжу, холодная еда вредна для желудка, а погода стала пасмурной. Съешь побольше имбиря, он согревает. Брат Ван, ты тоже, выпей побольше куриного бульона, чтобы согреться.

Цай Сыхуа крайне недовольно зыркнула на Ян Сяояна и сама налила Чжу Хаю миску куриного бульона: — Брат Дачжуан, выпей побольше бульона, моя мама варила его больше двух часов. Скоро уборка урожая. Ты один работаешь в поле, сейчас нужно хорошо подкрепить тело.

Ван Эрбао, то ли не взлюбив Цай Сыхуа и решив подколоть ее, то ли просто ляпнув не подумав, сказал: — Да какой крестьянин не работает за двоих? В прошлые годы он тоже один справлялся, и не падал от усталости. А в этом году еще и Сяоян есть. К уборке урожая он, наверное, уже сможет помогать.

В этот момент Ян Сяоян искренне счел Ван Эрбао хорошим человеком, ведь он за него заступался!

— Дядя Ню сказал, что моя спина быстро восстанавливается, через несколько дней уже буду в порядке. Я немного знаком с работой в поле, обязательно буду помогать.

Не дожидаясь, пока Цай Сыхуа что-то скажет, Чжу Хай посмотрел на Ян Сяояна и серьезно произнес: — Для мужчины спина — самое важное. Не думай все время о том, чтобы помогать мне. Я буду очень доволен, если смогу каждый день есть твою еду. Поговорим об этом, когда полностью поправишься.

Ван Эрбао цокнул языком и подумал про себя: «Дачжуан точно будет баловать жену в будущем».

Цай Сыхуа откусила лепешку и мысленно выругалась: «Почему брат Дачжуан так хорошо относится к этому ягненку! И как он может при людях говорить о спине мужчины и все такое...»

Ян Сяоян моргнул, чувствуя внутреннее волнение: «Чжу Дачжуан! Если бы ты был ненатуралом, я бы вышла за тебя замуж и ни за кого другого!!!!»