Связанные события (Часть 1)

От горячих прикосновений у Сун Чу выступили слезы.

Она хотела сжать ноги, но он развел их еще шире. Его длинные пальцы скользили по чувствительной коже, то нежно, то резко, медленно и мучительно доставляя ей незнакомые ощущения.

— Цзян Шаоцин, я ненавижу тебя! Ненавижу! — всхлипывала Сун Чу.

Физическую боль она могла бы вынести, думая, что ее просто укусила бешеная собака, но это унижение, эта неконтролируемая реакция собственного тела, были невыносимы.

— Тогда ненавидь меня еще сильнее! — произнес он, глядя на нее сверху вниз. Его глаза горели, словно хотели прожечь ее насквозь.

Когда его губы коснулись ее, Сун Чу вздрогнула и задрожала, как лист на ветру.

Она крепко сжала губы, пытаясь болью заглушить разгорающийся в ней огонь. Раздираемая противоречивыми чувствами, она не могла перестать плакать.

— Цзян Шаоцин, я умоляю тебя, прошу… — Она невольно выгнулась, впиваясь ногтями в ладони.

В отчаянии и стыде она смотрела на него, умоляя прекратить эти мучения.

Как это ни смешно, жертва насилия умоляла своего обидчика поскорее закончить начатое.

— Чучу, ты моя, только моя, — хрипло произнес он, раздвигая ее ноги и входя в нее. Резкая боль пронзила ее, но он не остановился, безжалостно овладевая ею.

Долго сдерживаемая страсть вырвалась наружу. Он словно сорвался с цепи, наслаждаясь невиданным прежде удовольствием. В этот момент он потерял последние остатки разума. Семнадцать лет любви превратились в безудержное желание обладать ею. Забыв о том, что это ее первый раз, он снова и снова овладевал ею, пока она не потеряла сознание. Только тогда он, наконец, отпустил ее, с облегчением прошептав: — Теперь ты моя!

Измученная Сун Чу видела кошмары. Ей снилось, что она тонет в море, длинные водоросли обвивают ее ноги, и как она ни пытается вырваться, никто не приходит ей на помощь. Ледяная вода медленно поглощает ее, и она тонет в темной бездне.

Проснувшись на следующее утро, Сун Чу не плакала и не пыталась покончить с собой. Она лишь крепко обняла подушку и прошептала: — Уходи. Я больше не хочу тебя видеть.

Она думала, что на этом все закончится, но Цзян Шаоцин пришел в дом Сун, чтобы попросить прощения. Разгневанный дедушка Сун даже достал ружье, и только бабушке удалось предотвратить трагедию.

Узнав о случившемся, семья Цзян поспешила принести извинения. Отец Цзян избил сына до полусмерти, сломав при этом две трости, и остановился только тогда, когда Цзян Шаоцин, харкая кровью, потерял сознание.

В больнице мать Цзян, глядя на израненное, бледное лицо сына, не могла сдержать слез. — Шаоцин, как ты мог совершить такую глупость? Ты мог играть с кем угодно, но как ты мог тронуть Чучу? Она же твоя сестра!

— Она мне не сестра, — возразил Цзян Шаоцин.

— Ты, скотина, еще смеешь перечить! Надо было позволить старику Сун пристрелить тебя!

Отец Цзян замахнулся, но жена быстро преградила ему путь. — Бей, бей! Лучше убей меня!

— Ты… — Отец Цзян опустил руку. — Ты его избаловала! Вот он и творит, что хочет!

— Как я его избаловала? Какие неприятности он тебе доставлял раньше? — возмутилась мать Цзян.

— А это разве не неприятность? — спросил отец Цзян. — Как мне теперь смотреть в глаза семье Сун?

Мать Цзян притихла. Сын действительно натворил дел. Он надругался над девушкой, и даже если семья Сун, учитывая давние отношения, не подаст на него в суд, они все равно не оставят это просто так. Да и семья Чу, которая так любит Сун Чу, не простит этого.

От одной мысли о предстоящих проблемах у матери Цзян разболелась голова.

Она вздохнула и посмотрела на сына. Тысячи слов слились в одно короткое: — Эх, ты…

— Мама, я хочу жениться на ней, — вдруг сказал молчавший до этого Цзян Шаоцин.

Родители замерли. Женитьба на Сун Чу действительно была лучшим выходом, но разве могли они заставить сына жениться из чувства долга?

— Шаоцин, брак — это не игра, вы…

— Я все обдумал, — перебил ее Цзян Шаоцин. — Я люблю ее, и я женюсь только на ней.

Мать Цзян с удивлением посмотрела на сына. — Ты серьезно?

— Мама, — тихо произнес Цзян Шаоцин, отвернувшись к окну. После долгой паузы он сказал: — Я люблю ее уже семнадцать лет.

10. Согласие на брак

Услышав дрожь в голосе сына, Су Муцин почувствовала, как к глазам подступили слезы. Она взяла его за руку и с упреком произнесла: — Глупый ты мой!

— Мама, я действительно хочу жениться на ней, — повторил Цзян Шаоцин.

— Ты-то хочешь, но захочет ли она? — безжалостно осадил его отец. — После того, что ты сделал, на месте старика Сун я бы ни за что не отдал за тебя свою дочь.

— Может, папе стоит поговорить с дядей Сун? А если не получится, попросить дядю обратиться к нему? — предложила Су Муцин.

— Ты хочешь беспокоить дядю по такому поводу? — Цзян Юньу недовольно посмотрел на жену.

— А что делать? — пробормотала Су Муцин. — Что случилось, то случилось. Даже если ты убьешь Шаоцина, ничего не изменится. Лучше искать решение, чем злиться.

Су Муцин задумалась, а потом добавила: — Шаоцин и Чучу всегда были близки. Мама Сун как-то говорила мне, что после окончания университета они хотели бы их познакомить поближе. Думаю, они не будут против. В конце концов, в этой ситуации пострадала девушка. Да и наша семья не так уж плоха для нее.

— Неплоха-то неплоха, но нужно, чтобы она сама согласилась! — раздраженно сказал Цзян Юньу.

— Ты даже не спросил, откуда ты знаешь, что она не согласится? — голос Су Муцин стал громче. — Если ты боишься потерять лицо, я попрошу брата поговорить с Сун Имином. Они учились вместе и до сих пор общаются.

— Нет, это не дело, чтобы твой брат вмешивался в наши семейные дела! — возразил Цзян Юньу. — Я сначала поговорю с Имином, узнаю его мнение, а потом отец официально отправится в дом Сун свататься.

— Хорошо, так будет лучше, — согласилась Су Муцин.

Цзян Шаоцин, услышав, что родители согласны свататься, с благодарностью сказал: — Спасибо вам, папа, мама.

— Не за что благодарить. Ты наш сын, это наш долг. Только… — Су Муцин опустила глаза. — Я боюсь, что Чучу не сможет забыть случившееся. Если мы насильно поженим вас, это может разрушить ваши жизни.

— Мама, я сделаю все, чтобы она меня простила, — пообещал Цзян Шаоцин.

Не теряя времени, на следующий день Цзян Юньу договорился о встрече с Сун Имином.

— Имин, — Цзян Юньу лично налил старому другу чаю и, слегка поклонившись, сказал: — Мне стыдно смотреть тебе в глаза после того, что натворил Шаоцин. Эта чашка чая — мои извинения.

Сун Имин с мрачным видом не принял чашку. — Юньу, мы дружим уже много лет, я видел, как растет Шаоцин. Честно говоря, из всех молодых людей я больше всего ценил его — рассудительный, великодушный, целеустремленный. Но как он мог…

Цзян Юньу сконфуженно держал чашку в руке. — Старина Сун, я знаю, что сейчас любые слова бесполезны. Я бы сам отвел его в полицию, но… — Он запнулся. — Он мой единственный сын. Прошу тебя, ради нашей многолетней дружбы, пощади его.

— Юньу, если бы мы хотели обратиться в суд, он бы уже сидел за решеткой, — вздохнул Сун Имин. — Шаоцин — твой единственный сын, но Чучу — моя зеница ока. Пусть все эти годы она росла у дяди, ты знаешь, как я ее люблю.

— Знаю, конечно, знаю, — поспешно ответил Цзян Юньу.

— Случилось то, что случилось. Как бы мы ни были рассержены, нам остается только смириться. Мы не можем посадить Шаоцина в тюрьму, — с горечью сказал Сун Имин. — Вчера вечером мы с отцом решили, что ради детей лучше замять это дело. Мы отправим Чучу учиться за границу. Пусть она успокоится, а потом вернется. Тогда и найдем ей хорошего мужа.

— Имин, мы безмерно благодарны вам за милосердие. Но сегодня я пришел не только извиняться, но и кое-что обсудить, — медленно начал Цзян Юньу. — Шаоцин хочет жениться на Чучу.

— Это невозможно.