Сиань.
Зимнее солнце лениво освещало улицы. На улице Лаодун было не так много машин и пешеходов. Го Юймэн неспешно прогуливалась по тротуару. Она недавно вышла из автобуса, вернувшись из Сяньяна, и, просидев больше часа без дела, решила пройтись пешком несколько остановок, чтобы размяться.
Зимние каникулы приближались, и все студенты строили планы на возвращение домой — возможно, это было одной из причин, почему все посещали встречи земляков. Го Юймэн тоже была на таких встречах дважды. Первый раз — когда была первокурсницей, а второй — когда уже потеряла к ним всякий интерес. Поэтому в третий раз она не пошла.
Она помнила, как в первые зимние каникулы в университете чувствовала себя совершенно растерянной. Дом был очень далеко, прямых поездов не было, приближался период весенней перевозки пассажиров *[Чуньюнь — период массовой миграции населения в Китае во время празднования Нового года по лунному календарю и Праздника Весны]*, и мысль о том, чтобы одной ехать в такой толпе, пугала. Родители тоже очень переживали и в каждом письме напоминали ей, чтобы она нашла себе попутчиков, желательно парней. Когда Го Юймэн поступала в университет, она упрямо хотела поехать на север одна, но мать, конечно, не согласилась и настояла, чтобы отец поехал с ней. Читая письма, девушка усмехалась: ей казалось, что она вполне может вернуться домой и без сопровождения.
Однако, когда каникулы приблизились, она почувствовала неуверенность. Го Юймэн думала, что на встречах земляков старшие студенты действительно будут помогать первокурсникам с билетами, как обещал староста, но всё оказалось совсем не так. Уже началась сессия, а к ней так никто и не обратился.
Она горько усмехнулась. Возможно, всё дело в том, что, когда она только поступила, выглядела, как гадкий утёнок.
Раз никто не шёл к ней, она могла пойти к ним сама. Го Юймэн отправилась в мужское общежитие, но не к старшим курсам, а к таким же «гадким утятам» — первокурсникам. Ей повезло: у входа она сразу же наткнулась на одного из них. Парень равнодушно посмотрел на неё и сказал, что живёт на юге провинции и им не по пути.
Го Юймэн почувствовала, как у неё запылали щеки, и смущённо опустила голову. Парень, видимо, заметил её неловкость и предложил: — Я могу позвать Ту Цзяньго.
— Не надо, не надо! — поспешно отказалась Го Юймэн. — Спасибо. Я пойду. — И поспешно ретировалась.
То ли тот земляк передал её просьбу, то ли Ту Цзяньго и сам так собирался, но на следующий день вечером он пришел к женскому общежитию. Только тогда Го Юймэн смогла сопоставить имя из списка земляков с реальным человеком. Возможно, не стоило винить её в плохой памяти и привычке судить людей по внешности: Ту Цзяньго действительно был похож на простодушного крестьянина, невысокого роста и совершенно непримечательного на фоне других студентов, не говоря уже о талантливых учащихся университета.
Ближе к концу зимних каникул Ту Цзяньго сам приехал к Го Юймэн домой. Когда Го Юймэн, закинув ногу на ногу, читала книгу на диване, она с удивлением увидела, как мама, вернувшись с работы, привела с собой гостя. По телу разлилась волна непонятного раздражения. В поезде, когда они возвращались домой, она лишь вскользь ответила на вопросы Ту Цзяньго, и не ожидала, что по этим обрывочным сведениям он сможет найти её дом, расположенный на стыке трёх уездов, в городке Цзянъю. Конечно, если знать главное — больницу для сотрудников завода «Красная Звезда» и её мать, врача Сюй, — найти её не составило труда. Ту Цзяньго объяснил, что в городке живёт его школьный друг. Он переночевал у него, а на следующий день вместе с отцом Го Юймэн отправился в столицу провинции за билетами, чтобы потом вместе с девушкой вернуться в университет. Мать Го Юймэн, конечно же, была рада такому отзывчивому молодому человеку.
Однако, получив билеты, Го Юймэн почувствовала себя совершенно беспомощной.
— Ну вот, опять! Вечно ты упрямишься и не думаешь о родителях! Такой длинный путь, ты же девушка, тебе нужно ехать с кем-то, чтобы мы не волновались! Вы с сестрой всегда одинаковые! — Мать, как обычно, переключилась на молчаливо сидящую рядом Го Юньчжоу. — Каждый раз, когда вы уезжаете, я не могу спать, всё время переживаю, как бы чего не случилось. Только когда получаю вашу телеграмму, успокаиваюсь.
Го Юньчжоу закатила глаза, предчувствуя очередную тираду. Каждый раз, когда мать начинала отчитывать одну из сестёр, вторая знала, что ей тоже достанется, тем более, когда был такой очевидный повод.
— Мама! Ты напрасно волнуешься! У нас в комнате Ли Сяомэй живёт рядом с Большим Хинганом, это очень далеко, и она, когда поступала, одна добиралась! Мы уже взрослые, грамотные, разве можем потеряться? Если что, спросим дорогу, мы же не немые, — возразила Го Юймэн.
— Грамотные — это ещё что! Вот и аспиранток обманывают и продают! И не один раз! Причём обманывают их как раз неграмотные! Думаешь, если бы было всё очевидно, эти торговцы людьми смогли бы заработать? — не унималась мать. — В газетах об этом постоянно пишут, мне страшно становится. А вы с сестрой… Просила вас поступать в университеты нашей провинции, так нет же! Обе улетели на край света! Сейчас-то вы ещё от меня зависите, а что будет, когда станете самостоятельными? Вспомните ли вы тогда о родителях?
Сёстры одновременно тяжело вздохнули про себя. Эти слова они слышали с детства, мозоли на ушах сходили и нарастали снова бесчисленное количество раз. И каждый раз, когда мать не получала желаемого, она пускала в ход этот аргумент. Поэтому никто не смел ей перечить, иначе начинался настоящий ураган — крики, от которых, казалось, вот-вот обвалится крыша, соседи затыкали уши, и всё это продолжалось до тех пор, пока все не оказывались в слезах. Конечно, последнее слово всегда оставалось за матерью. Даже если сёстры не сталкивались с этим лично, они видели, чем заканчивались редкие попытки отца возразить, не говоря уже о собственном опыте. Живя с родителями, они постоянно слышали подобные упрёки, отчего чувствовали себя, как в гостях, и, стиснув зубы, терпели. А когда уехали учиться, наконец-то обрели немного покоя и поняли, как ценно уважение. Юношеский максимализм не позволял им молчать, и конфликты с родителями, казалось, только обострились. Возможно, это была своеобразная защитная реакция: даже если дома становилось невыносимо, всегда оставалась надежда на возвращение в университет. Каким желанным казалось начало семестра! А Го Юньчжоу, и без того немногословная, после того как начала встречаться с парнем, стала ещё более молчаливой дома. Даже на провокации она умудрялась не отвечать, демонстрируя удивительное самообладание.
В отличие от сестры, которая всегда выбирала молчаливое сопротивление, Го Юймэн была более гибкой и быстро согласилась на компромисс: — Ладно, ладно! Я же не говорю, что не поеду с ним. Но в следующий раз я обязательно поеду одна.
— Почему ты не хочешь ехать с ним? Он такой хороший, заботливый, сам приехал к нам, а когда покупал билеты с твоим отцом, даже не позволил ему стоять в очереди. Ты всегда такая! Неудивительно, что тебя считают странной и нелюдимой, — мать не хотела сдаваться.
— Мне просто неловко, что он так обо мне заботится, — пробормотала Го Юймэн.
— Ну и что! Если его не замечать — плохо, если заботиться — тоже плохо, чего ты хочешь? Вы же однокурсники, что тут такого? Если ты просто с ним поздороваешься, в следующий раз он обязательно…
— Мама! Почему ты считаешь, что можно постоянно его обременять?! — не выдержала молчавшая до этого Го Юньчжоу, прерывая материнскую тираду. Видя недоумевающий взгляд матери, она пояснила: — Парни в этом возрасте всё воспринимают иначе!
S3
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|