Пролог 2

Пролог 2

— О, все боги и будды в небесных чертогах! Уроженец Чаншаня, Цзян Чуси, молит о встрече с вами!

— Цзян Чуси молит о встрече с вами!

— Молю о встрече с вами! Молю, укажите путь к божественному храму!

— Я жалок и нищ, но сердце мое полно искренности!

— Молю о встрече с вами…

— Ай-я!

— Что это за человек?

— Небесная Кара вот-вот обрушится, почему он еще не бежит?

Женщина, торопливо подбирая игрушку младшего сына, усаживала старшую дочь на ослиную повозку. Несколько раз крикнув на осла, она тронулась, и комья грязи из-под колес полетели прямо в лицо Цзян Чуси.

— О, все боги и будды в небесных чертогах… Цзян Чуси молит о встрече!

— Прочь с дороги!

— Не мешайся! Убирайся к черту!

Мужчина с грубым, обрюзгшим лицом, видя, что Цзян Чуси не двигается с места, с силой пнул его. Молодой человек тяжело упал в кучу мусора на обочине. Если присмотреться, среди хлама можно было заметить почерневший палец.

От удара у Цзян Чуси потемнело в глазах. К тому же он не ел уже несколько дней. Он попытался подняться, но сил не хватило, и он рухнул на краю улицы, по которой все еще тек поток людей.

Шаги становились все реже, пока вокруг не воцарилась полная тишина. Цзян Чуси с трудом приподнял веки. В его пустых глазах отразилось мертвенно-серое небо.

— Цзян Чуси!

— Это ты?

Из кучи мусора донеслось несколько прерывистых, скорбных стонов. Цзян Чуси замер на мгновение. Услышав, что звуки прекратились, он немного передохнул, с трудом поднялся и отодвинул деревянную доску, прикрывавшую что-то в мусоре. Под ней лежала девушка с пепельно-серым лицом.

Цзян Чуси коснулся ее рукой. Ледяное прикосновение обожгло его сердце.

Опираясь о стену, Цзян Чуси вытер холодный пот со лба: «Что я вообще делаю… Есть ли смысл в этом упорстве?»

Мужчина опустошенно прислонился к стене. Тишина окутала его, словно ожидая исповеди.

Но он долго молчал. С неба начал накрапывать мелкий дождь. Ливень пытался смыть следы бегства толпы, пытался своей барабанной дробью сыграть протяжную, неземную мелодию «Вечной тоски», чтобы скрыть пустоту опустевшего города Яньчжоу.

Цзян Чуси сидел в углу, тихо наблюдая за всем: «Старики говорят, что в Юго-Западных Землях есть Лестница, Поддерживающая Облака. Она является тем, кому суждено. Совершив три тысячи поклонов на ее ступенях, можно увидеть Си Ванму и попросить ее разрешить мирские дела.

Не пустые ли это слова?»

Возможно, обещание встретиться через десять тысяч лет, данное божеством своему другу за чаркой вина тысячи лет назад, было лишь пьяной шуткой.

— Цзян Чуси!

— Цзян Чуси!

Девичий голос, прерываемый шумом дождя, донесся издалека. Цзян Чуси поднял глаза. Знакомое лицо девушки становилось все четче…

— Ли Циэр!

— Как ты… Как ты здесь оказалась?

Но прежде чем радостное удивление успело отразиться на лице юноши, его кожа быстро иссохла, цветы и травы, извиваясь, как водяные змеи, проворно оплели его тело. Череп наполнился цветами, оставив лишь девушку, застывшую в изумлении. «Цзян Чуси!»

Ли Циэр резко проснулась. Холодный пот на лбу подтверждал — сон был слишком реальным.

«Цзян Чуси действительно… Нет, не может быть! Он отправился молить за народ, почему боги должны ему мешать?!»

Ли Циэр тихо накинула верхнюю одежду и на цыпочках обогнула спящих людей, направляясь к пустому месту под земляным склоном. Небо было затянуто тяжелыми тучами, ни звезд, ни луны. Черные облака нависали прямо над головой, земля была сырой. Если бы не густая трава, повсюду была бы непролазная грязь.

«Матушка с детства говорила мне, что в лунные ночи танцуют феи. Смертный, увидевший их, может загадать одно желание».

«Но вот уже двадцать один год длится Небесная Кара. Огни в храмах горят неугасимо, тридцати тысяч храмов по всей Поднебесной все еще мало. Бесчисленные фанши и даосы умерли, преклонив колени перед богами и буддами, но бедствия не прекращаются».

«Неужели это все из-за человеческого упрямства? Разве люди — не дети богов?»

— Сяосяо, Сяосяо, не бойся, не бойся, матушка здесь, матушка здесь… — Прерывистые рыдания и стоны женщины особенно отчетливо разносились в холодной ночной тишине.

Женщина лишилась рассудка десять лет назад. Бесчисленными ночами, подобными этой, Ли Циэр слышала, как она десять лет звала своего сына.

Ли Циэр слушала ее историю десять лет.

Десять лет — это и мало, и много.

Последний жалобный стон женщины оборвался у самого уха Ли Циэр. Она скорчилась на земле, все еще крепко сжимая в руке сломанную погремушку.

Ли Циэр встала и вгляделась в темноту вдалеке. Она напрягала зрение, пытаясь пронзить беспросветную тьму, увидеть, есть ли в ней хоть проблеск света. Так прошло много времени. Ли Циэр потерла сухие глаза. Она скиталась с трех лет, и теперь ей было двадцать три. Люди вокруг нее падали один за другим. Этот мир с самого рождения был подобен чистилищу, заставляя сердце черстветь, а чувства — неметь.

Она присела на корточки, достала из-за пазухи маленький платок и вытерла грязь с лица женщины. Затем взвалила ее на спину и пошла на северо-запад, в сторону города Няньэр.

Ли Циэр прислонилась к свежему земляному холмику. Была такая же ночь… Тогда свет еще иногда пробивался сквозь облака. Здесь она хоронила своих врагов, друзей, родных…

«Когда флейта зазвучит снова, Чжоу Жэньхэ вернется… Только вот, Ли Циэр, мы так давно не виделись».