Сияние

Сияние.

После той короткой встречи их пути снова разошлись.

Дейст продолжала охотиться, Исайан продолжал убирать Алтарь. Дни шли за днями. В последующих немногочисленных разговорах с Исайаном Дейст больше не слышала от него ни слова о путеводном камне.

Она не знала, продолжал ли он свои попытки, удалось ли ему снова украсть металл, чтобы продолжить исследования и увеличить срок службы обработанного камня, или же…

Или же он так и не нашёл способа, как и она сама. И его смелая мечта о переходе через Великий каньон так и осталась глубоко в сердце, несбыточным грёзами, которыми нельзя ни с кем поделиться.

Так о чём же молился Исайан в последние минуты своей жизни перед жертвенным столом? О том, чтобы Бог помог ему завершить исследование и исполнить завет «всеми силами стремитесь выжить»? Или о том, чтобы Бог ещё раз ясно повторил свои указания священникам и не позволил им препятствовать племени в исполнении завета?

Или он сдался, раскаялся и молил Бога перед смертью покарать только его одного, грешника, и не наказывать больше землетрясениями других невинных верующих? Или же…

Или же он, прежде чем потерять сознание, с самым смиренным человеческим достоинством бросил безжалостному создателю последний, непокорный вызов?

Дейст тоже очень хотелось броситься к жертвенному столу и закричать.

Но, вспомнив о путеводном камне, она тут же поняла, что есть дела поважнее, и не стоит тратить время на пустые эмоции.

Она снова крепко прижала к себе голову Исайана, подняла её перед собой и нежно поцеловала в холодные, но уже вытертые ею дочиста губы. Затем она бережно опустила голову на землю.

При его жизни она не могла себе этого позволить, так пусть же после смерти он простит ей такое прощание. Тем более теперь, когда Дейст собиралась сама продолжить дело своего возлюбленного, ей казалось, что это своего рода торжественная клятва.

Затем Дейст поднялась и пошла к Алтарю, собрав там множество металлических осколков разных размеров.

Все в районе Алтаря погибли, и теперь она могла свободно распоряжаться этими сокровищами, поднесёнными Богу.

Она посмотрела на их блестящую поверхность, а затем аккуратно сложила осколки острыми краями внутрь кожаного мешка.

Эти металлические ритуальные предметы были действительно красивы, а после разрушения убивали людей куда эффективнее, чем костяные ножи. Но на самом деле их следовало использовать как инструменты для спасения, однако раньше, кроме Исайана, никто об этом не подумал.

«Теперь моя очередь попробовать», — подумала Дейст. Она использует их, чтобы спасти себя и доказать, что их с возлюбленным непонятные другим стремления были не напрасны.

Собрав достаточно металла, девушка перенесла тело Исайана от жертвенного стола и уложила его в небольшой роще у подножия ступеней, где не было крови. Затем она бережно положила голову рядом с телом.

Она тихо извинилась за то, что так долго держала его голову у себя, и сказала, что теперь возвращает её ему. Ведь её любовь была безответной, и она не имела права удерживать его рядом с собой.

Она низко поклонилась своему возлюбленному в знак скорби, затем сделала два шага назад и повторила поклон в сторону Алтаря, выражая такую же глубокую печаль по тем, кого она когда-то называла глупцами. После этого, взвалив на спину поклажу, она, не оглядываясь, покинула Алтарь.

Дейст собиралась найти путеводный камень в доме Исайана и с его помощью пересечь Великий каньон.

***

Дом Исайана на краю рощи, как и ожидалось, превратился в руины. Но Дейст всё же заметила характерный чёрный блеск путеводного камня под обломками и откинула сломанные доски.

Это место, вероятно, было письменным столом её возлюбленного. Под грудой обрывков пергамента лежало несколько путеводных камней. Она достала кусочек металла и поднесла его к одному из камней — металл тут же выскользнул у неё из рук и прилип к поверхности.

Камни, похоже, не были обработаны и всё ещё могли пригодиться. Дейст обрадовалась.

Ещё больше её порадовала находка маленькой коробочки, сделанной из прозрачной кости крупной рыбы. Внутри, прикреплённая металлическим гвоздиком, лежала стрелка из путеводного камня.

Она подняла коробочку и стала ходить с ней туда-сюда. Куда бы она ни поворачивалась, стрелка уверенно указывала на север — цель её предстоящего путешествия. Ей не нужно было бояться заблудиться и навсегда остаться в море леса.

Дейст крепко сжала коробочку в ладони и радостно рассмеялась.

Исайан не сдался. Он действительно был умён. Эту стрелку он сделал как минимум семь дней назад, но она явно всё ещё работала.

Похоже, это и было результатом его исследований: поместить стрелку в коробочку, чтобы изолировать её от воздуха, — вот способ продлить срок её службы.

Пусть он и не был силён физически, но руки у него были умелые. Не зря он всё время проводил с ремесленниками.

Дейст очень гордилась своим возлюбленным, но тут же её охватила злость: такой целеустремлённый, талантливый человек, который так старался выжить, а Бог всё равно не дал ему шанса. Не позволил ему и тем, кто его любил, объединить свои знания и силы, чтобы двигаться вперёд и «всеми силами стремиться выжить».

Поэтому Дейст не была уверена, что с таким хорошим инструментом у неё будет больше шансов выбраться из моря леса живой.

Но у неё было много путеводных камней и металлических осколков, готовая стрелка для сравнения, рюкзак, полный необходимого для выживания снаряжения, её невероятная выносливость, навыки охоты, знания леса… Она подготовилась настолько, насколько это было возможно.

Пусть успех или провал, вероятно, зависели от воли Бога, она решила идти вперёд изо всех сил, пока не иссякнет последняя капля жизни, и упасть лицом к северу.

Ведь Южный континент был опустошён, и она осталась там последним человеком. Если она останется, то явно не доживёт до следующего землетрясения.

Теперь, каким бы трудным ни был путь, что бы ни ждало её на севере, будет ли вход в море леса самоубийством или спасением, — она могла лишь поставить на карту всё, на что могла положиться, и отчаянно рискнуть, с каждым шагом удаляясь всё дальше от точки отправления.

Дейст считала, что этот безмолвный вызов лучше любых криков у жертвенного стола доказывал достоинство и силу человека.

Конечно, была и ещё одна, более важная причина.

Дейст помнила, что в завете Бога были и такие слова: он сказал, что живёт в Центральном лесу по ту сторону каньона, в центре леса стоит гигантское дерево, и к нему ведёт главная дорога.

Это была чёткая информация о местоположении.

Поэтому ей не нужно было беспокоиться о том, можно ли жить на севере.

Это дерево было действительно огромным. Соплеменники давно предполагали, что размытый столб, который иногда можно увидеть с края каньона, — это и есть гигантское дерево. Значит, перейдя каньон и двигаясь в этом направлении, она найдёт главную дорогу и сможет войти в Центральный лес!

Дейст хотела лично встретиться с Богом, как последний потомок миллионов жителей Южного континента, и спросить его в лицо: почему, велев им всеми силами стремиться выжить, он в итоге уничтожил столько жизней, созданных им самим?

Она была последней из своего племени, и у неё было право и обязанность выполнить эту тяжёлую миссию.

***

Наступила седьмая ночь после землетрясения. Дейст уже покинула земли своего племени. Великий каньон был прямо перед ней.

И тут её догнало сияние, разливавшееся по небу позади.

Дейст помнила, что Бог говорил ещё кое-что: люди, в отличие от других существ, после смерти не разлагаются и не возвращаются в землю, а примерно на восьмой день превращаются в сияние и входят в гигантское дерево в Центральном лесу.

Но в священных свитках племени также честно записано, что предки спросили его, что происходит после того, как они входят в гигантское дерево. Он ответил: «Ничего. Возвращается лишь мёртвая материя». То есть, хотя сияние людей поднимается в дерево, а другие существа превращаются в землю, смерть остаётся смертью. В тот миг, когда останавливаются сердцебиение и дыхание, наступает конец.

Она верила этому, потому что это действительно соответствовало неизменной холодности Бога. Но теперь ей не хотелось верить.

Потому что раньше она видела, как множество умерших людей превращались в сияние и поднимались в небо, но почти всегда это происходило ровно на восьмой день. А в этот раз так много людей ушли раньше.

Они догоняли её сзади, превращаясь над её головой в мерцающие золотые звёзды, затмевая даже лунный свет.

Они словно пришли проводить её в последнюю ночь перед тем, как она войдёт в море леса, словно хотели пройти с ней последний отрезок пути к каньону.

Эти золотые искорки, описывая мягкие дуги, нежно касались волос и лица девушки. Прямо на её глазах они сливались в широкую сияющую реку, которая текла к их последнему пристанищу в этом мире и одновременно, своей последней силой, освещала ей путь к Центральному лесу.

Как она могла сказать, что эти люди давно умерли, что они стали такими же бездушными и холодными, как камни и земля, которые никогда не жили?

Холодным и бездушным всегда был только Бог.

Она ненавидела его. Настолько, что ей необходимо было увидеть его.

Дейст яростно вытирала слёзы.

Сияние ушло к Богу. Если Бог мог создать из ничего столько живых существ, то он наверняка мог вернуть к жизни и это сияние. Просто не хотел.

Теперь она пойдёт к нему. Каким бы способом, какой бы ценой — она заставит его вернуть её народ.

Девушка приняла решение. Сверившись с коробочкой-компасом и картой, она ещё раз определила направление к Центральному лесу и, устроившись на краю каньона, легла спать в одежде, видя во сне, окутанная мягким сиянием, свой последний сон на Южном континенте.