Глава 3. «Линь Цзые, давай встречаться!» (Часть 1)

На следующий день после полудня после занятий Чэн Цзинь очень по-товарищески похлопала Цзые по плечу и сказала, что хочет угостить ее обедом.

Цзые подумала, что эта фраза — самая частая, которую Чэн Цзинь ей говорила, но и самая ненадежная.

Но как бы то ни было, даже если шанс был всего один процент, это все равно был шанс, поэтому она согласилась с настроем, как при покупке лотерейного билета.

Столовая Университета А была из тех, где можно было умереть в давке. Студенты бежали туда с таким напором, словно еда там раздавалась бесплатно первым пришедшим. Вот это энтузиазм!

Когда Цзые и Чэн Цзинь добрались до столовой, она уже была забита голодными студентами Университета А.

Иногда уровень воспитанности человека неразрывно связан с его сытостью. Когда ты сыт, можно стремиться к высоким стандартам поведения; но если ты голоден, то воспитанность — это полная чушь.

Перед Цзые стоял настоящий мужик, который презирал очереди, но даже вынужденный стоять, время от времени бросал несколько дерзких фраз, показывая, что стоять здесь для него унизительно.

Конечно, некоторые девушки вели себя более сдержанно, крича: «Не толкайтесь!», но при этом не уступали и сами проталкивались внутрь.

— Как было бы хорошо, если бы столовых в Университете А было столько же, сколько туалетов, — сказала Чэн Цзинь, выразив свое прекрасное желание.

Но согласно принципу ограниченности ресурсов, при неизменной площади Университета А, если бы столовых было столько же, сколько туалетов, то туалетов неизбежно стало бы столько же, сколько столовых.

Цзые представила, какой отчаянной была бы такая картина, и спокойно продолжила стоять в очереди.

Когда Цзые и ее подруга подошли к окну раздачи, еды осталось совсем мало, только свиные отбивные и остро-кислая капуста.

Чэн Цзинь, увидев еду, глубоко нахмурилась и сказала: — Свиной грипп сейчас так бушует, почему они до сих пор подают свинину?

Поэтому она взяла две порции остро-кислой капусты и с чувством сказала: — Эта остро-кислая капуста... и кислая, и острая, и очень питательная.

Цзые ела эту остро-кислую капусту без всякого вкуса. Вспомнив фразу Чэн Цзинь «очень питательная», она с силой проглотила несколько ложек риса.

На цифровом экране в столовой шумно крутили рекламу. Мужчина с бутылкой молочного чая в руке с глубоким чувством говорил женщине: — Ты — моя Юлэми.

Цзые и так считала эту рекламу довольно приторной, но цифровой экран настроили на непрерывное воспроизведение, и ее крутили пять раз подряд.

Это заставляло задуматься, нет ли у столовой и компании по производству молочного чая родственных связей.

Под пятью душещипательными признаниями «Ты — моя Юлэми» половина остро-кислой капусты на тарелке уже исчезла.

— Почему эту рекламу всегда показывают во время еды? — пробормотала Чэн Цзинь. Цзые подняла глаза на экран телевизора. Там снова началась реклама препарата под названием «Цяньлекан».

— Еда, питье, испражнения — все это связано, — объяснила Цзые. — «Цяньлекан» связан с испражнениями, поэтому можно понять, почему эту рекламу показывают именно во время еды.

— О, логично, — Чэн Цзинь приняла понимающий вид, сделала паузу и с видом сплетницы сказала: — Сегодня утром я зашла на Теба Университета А, там есть популярный пост. Говорят, к нам в университет пришел новый преподаватель, который получил MBA в Кембридже. И выглядит он так же, как его образование — редкий экземпляр! Ты не думаешь, что Университет А наконец-то нашел сокровище?

Что Чэн Цзинь говорила дальше, Цзые не особо слушала. Подняв глаза, она увидела недалеко Мо Яна и Гу Суюнь.

Мо Ян аккуратно вынимал зеленый лук из тарелки Гу Суюнь, делая это внимательно и нежно.

Цзые почувствовала, как остро-кислая капуста в желудке забурлила, словно море в шторм, то кислая, то острая.

Неужели придется потом потратить 4 юаня 5 мао на упаковку пилюль для пищеварения марки «Цзянчжун»?

Чэн Цзинь, заметив внезапно изменившееся выражение лица Цзые, прекратила свое восторженное описание мужчины с MBA и проследила за взглядом Цзые. Не успев обдумать, она громко крикнула: — Редкость! Тысячедолларовая барышня соизволила посетить эту убогую столовую.

Чэн Цзинь очень не любила Гу Суюнь. Не только потому, что в начале первого курса BMW Гу Суюнь врезался в велосипед Чэн Цзинь, который стоял на дороге, когда она загружала багаж, но и потому, что тогда Гу Суюнь просто выбросила из окна машины две сотни юаней и умчалась.

Эти две красные купюры сильно ударили по сильному и циничному сердцу Чэн Цзинь — горячей молодой девушки — и положили начало вражде.

Если бы тогда Гу Суюнь бросила две десятки, вражда, возможно, была бы еще сильнее.

Позже, узнав о запутанных отношениях Гу Суюнь и Цзые, она стала смотреть на Гу Суюнь еще более неприязненно.

Цзые однажды спросила Чэн Цзинь: — Один хлопок ладонью не звучит. Почему ты так снисходительна к Мо Яну?

Чэн Цзинь немного поколебалась и сухо рассмеялась: — Этот Мо Ян, кроме того, что у него плохой вкус и он связался с этой "жирной" Гу Суюнь, что вызывает боль и разочарование, во всем остальном он слишком великолепен, чтобы его ненавидеть!

Гу Суюнь, услышав это, обернулась, взглянула на Чэн Цзинь и проигнорировала ее.

Зато задержала взгляд на Цзые, долго смотрела на нее и с улыбкой сказала: — Цзые, какая встреча, обедаешь?

— Чушь собачья, у тебя что, глаз нет? — сказала Чэн Цзинь, сделала паузу и добавила: — Какая встреча? Мы с тобой заклятые враги, не строй из себя слишком многого!

Гу Суюнь холодно усмехнулась, посмотрела на еду в тарелке Цзые и сказала: — Вы что, кролики? Так любите есть капусту.

Цзые в душе холодно фыркнула. Эта женщина действительно любит придираться. Она взглянула на молчаливого Мо Яна. Его невозмутимое выражение лица не дрогнуло ни на йоту.

— Черт тебя дери! Сегодня я, этот кролик, сражусь с тобой, этой белой волчицей! — Чэн Цзинь была вспыльчивой. Слова Гу Суюнь разозлили ее, и она тут же вскочила, указывая на Гу Суюнь: — Говорю тебе, я, эта старуха, не тот кролик, с которым стоит связываться.

Сказав это, она взяла тарелку с едой со стола, подошла к столу Гу Суюнь и вывалила остатки еды в ее тарелку.

— Ты... — Гу Суюнь пришла в ярость и замахнулась, чтобы ударить Чэн Цзинь по лицу. Цзые подошла и схватила ее за руку. Она держала так крепко, что рука немного дрожала. — Гу Суюнь, ты так любишь бить по лицу, ты в прошлой жизни была мухобойкой?

Гу Суюнь не рассердилась, а, наоборот, рассмеялась. — Линь Цзые, ту пощечину трехлетней давности ты хорошо помнишь!

Цзые тоже выдавила улыбку. — Благодаря тебе, незабываемо на всю жизнь.

— Цзые, тебя эта белая волчица ударила по лицу? — воскликнула Чэн Цзинь.

— Тогда мне не повезло, я сама виновата. Укусили — ничего не поделаешь.

Мо Ян встал, посмотрел на руку Цзые, все еще державшую Гу Суюнь за предплечье, и спокойно сказал: — Простите, одноклассница Линь, я от имени Сяо Юнь приношу вам извинения.

Одноклассница Линь?

Сяо Юнь?

Извинения?

Мо Ян, ты извиняешься за ту пощечину трехлетней давности или за сегодняшнее?

Цзые почувствовала некоторую тоску. Подняв глаза на Мо Яна, она подавила нарастающее чувство бессилия и выдавила улыбку.

— Тогда хорошо, — сказала она. — Съешь эту капусту из тарелки.

Цзые тоже приняла невозмутимое выражение лица Мо Яна и приподняла бровь.

Мо Ян на мгновение замер, в его глазах мелькнуло удивление, но быстро сменилось спокойствием. Он поднял голову и прямо посмотрел на Цзые.

Цзые почувствовала себя неловко под его взглядом и отвела голову. — Раз уж хочешь извиниться, так ешь быстрее!

Чэн Цзинь смотрела на Цзые сияющими глазами и не удержалась от восхищения: — Сяо Е, ты такая крутая! Просто великолепно!

— Мы все студенты Университета А, главное — мир! Главное — мир, — в этот момент, когда никто не хотел уступать, вмешался мужской голос. Цзые посмотрела на этого праведного юношу с духом великого единства. Оказалось, это был Дай Юй, член поэтического клуба «Море».

S3