Глава 13

Глава 13

Чу Сы раздумывала, звонить ли в 110, 120 или сразу в похоронное бюро, как вдруг почувствовала, что её талию обхватили чьи-то руки. Они сжимались всё крепче, и, когда она это осознала, вырваться уже не могла.

— Ты что, притворяешься мёртвой?

— Матушка…

— Что? Какая я тебе матушка? Отпусти!

Чу Сы щипала, мяла и хлопала женщину по лицу.

— Отпустишь или нет? Не отпустишь — укушу!

«И правда укушу!» — подумала она и, наклонившись, впилась зубами в тонкую белую шею Яньчжи Хун.

Яньчжи Хун начала приходить в себя. Она полуприкрытыми глазами посмотрела на Чу Сы, прижала её лицо к своей шее, перевернулась вместе с ней и снова отключилась.

День клонился к вечеру, наступили сумерки. Кисточки на шторах тяжело свисали вниз.

Чу Сы приснилось, будто она оказалась посреди моря из сахарной ваты. Она зарылась лицом в сладкое облако, потёрлась о него, а потом широко открыла рот и откусила большой кусок. Рот тут же наполнился густым сладким ароматом.

— Мм… так мягко, так сладко…

Чу Сы открыла глаза и обнаружила, что действительно лежит, уткнувшись в сахарную вату. Только вот… почему на этой вате красное пятнышко?

Она в ужасе подняла голову и встретилась с непередаваемым взглядом женщины. Они застыли на мгновение, атмосфера в воздухе стала невероятно неловкой.

Яньчжи Хун села, поправила одежду, не сводя с неё глаз, и прижала руку к красному следу на груди.

Слово «неловкость» уже не могло описать состояние Чу Сы. Кажется, это был самый позорный момент в её жизни.

— Я скажу, что это не нарочно, ты поверишь?

— Угу, — кивнула Яньчжи Хун с видом оскорблённой невинности.

Чу Сы сухо рассмеялась и, придвинувшись ближе, заговорщицки прошептала:

— Ты об этом никому, ладно?

Яньчжи Хун обиженно кивнула, но тут Чу Сы заметила, что та смотрит на неё с опаской искоса и застёгивает молнию куртки до самого верха.

Чу Сы: «…»

— Я понимаю, я никому не скажу, — добавила Яньчжи Хун.

Чу Сы: «???»

Почему чем больше она пытается объясниться, тем хуже всё становится?

— Я правда не нарочно, мне просто сон приснился. В конце концов, это ты виновата! Заставила меня тащить столько всего, я так устала, что вернулась и сразу уснула, поэтому и… ну, ты понимаешь?

— Угу, — Яньчжи Хун снова понимающе кивнула. — Значит, во сне ты со мной… я понимаю.

— Клянусь, я натуралка! — почти выкрикнула Чу Сы.

— Угу, — ответила Яньчжи Хун.

«Да чтоб тебя!»

— Всё, не буду с тобой разговаривать, — Чу Сы поспешно подобрала упавший на ковёр телефон и опрометью бросилась в свою комнату.

Просидев там полчаса, она вышла и увидела, что женщина хлопочет на кухне, раскладывая купленные мясо и овощи по категориям в холодильник.

— Кхм… — Чу Сы вальяжно вышла и остановила её, когда та собиралась положить помидоры в холодильник. — Не нужно всё убирать, мы же ещё ужин не готовили.

Она взяла помидоры и положила их в раковину мыть.

Пока мыла, искоса, с чувством вины, поглядывала на Яньчжи Хун.

Та слегка запрокинула голову и снова расстегнула молнию на куртке, как раз обнажив красный след на груди, напоминающий о её «преступлении» получасовой давности.

— Ты… ты…

Яньчжи Хун слегка наклонила голову, словно ей было совершенно всё равно.

— Что такое? Мне просто стало жарко.

— …Ничего.

— Достань продукты, которые нужны для ужина, я помою овощи, — предложила Яньчжи Хун.

Чу Сы с облегчением вздохнула, достала всё необходимое для ужина и поставила вариться немного риса, предварительно промыв его.

Готовила она так себе, обычно заказывала еду на дом, и только когда все ближайшие доставки надоедали, бралась за готовку сама.

Вдвоём они приготовили три блюда и суп.

Из-за «нечистой совести» Чу Сы щедро пригласила Яньчжи Хун поесть вместе, не требуя с неё денег.

Яньчжи Хун разбирала пакеты со своей одеждой, оглядываясь по сторонам и думая, куда бы их пристроить.

— В моём шкафу в комнате есть свободное место, положи туда. Сначала иди есть.

— Хорошо, — Яньчжи Хун отложила пакеты, взяла две квадратные упаковки и, подойдя к столу, спросила: — А это что такое?

— Гигиенические прокладки. Это как у древних женщин «ткань для месячных», только одноразовые, после использования нужно выбрасывать.

— …А, — Яньчжи Хун смутилась и начала озираться по комнате, ища укромное место, чтобы спрятать эти упаковки.

Чу Сы не знала, смеяться ей или плакать.

— Да положи куда-нибудь! Они же чистые, неиспользованные. Иди есть.

— Как же можно такое разбрасывать? — Яньчжи Хун присела на корточки и засунула прокладки под диван, словно прятала золото.

Чу Сы: «…»

Она не знала, что и думать об этой древней женщине. Если она считает «ткань для месячных» чем-то постыдным и так легко смущается, то почему спокойно раздевается перед ней?

Яньчжи Хун встала, отряхнула руки и села напротив Чу Сы.

— Раз уж ты меня пригласила, за этот ужин мне платить не нужно, так?

Чу Сы тихо хмыкнула.

— Только за этот раз, больше такого не будет. Я пустила тебя жить, но не собираюсь тебя содержать.

Яньчжи Хун отложила палочки.

— Но ты раньше говорила…

Чу Сы грызла куриное крылышко. Выплюнув косточку, она так и не дождалась продолжения.

— Говорила что?

Яньчжи Хун снова взяла палочки и съела немного риса, будто не желая с ней разговаривать. Спустя долгое время она вдруг холодно бросила:

— Бессердечная.