Шанс на выживание

Шанс на выживание

Проливной дождь всё никак не прекращался. Тан Го, чтобы согреться, куталась в две чистые звериные шкуры.

Погода была слишком переменчивой. Хорошо, что их пещера находилась на возвышенности.

Иначе с таким ливнем их бы точно затопило.

Дождь всё ещё лил как из ведра. Лун И крепко спал, с прошлого вечера он вставал только один раз, чтобы сходить в туалет.

Во сне он менял позы: лежал на животе, переворачивался на спину, вытягивал лапы, иногда вздрагивал ими, а его хвост вяло покачивался.

Эта картина постоянно повторялась в этой пещере, просто никто этого не видел.

Тан Го подумала, что милота в этом мире есть везде, просто некоторые люди её не замечают, а может, просто не умеют замечать.

Дождь снаружи немного стих, и Тан Го облегчённо вздохнула. Она хотела было подумать, как сшить себе одежду — та, что была на ней, уже начинала издавать неприятный запах, — но не успела она развернуть звериные шкуры, как в дверь громко постучали.

Лун И проснулся от стука и сонно уставился на вход.

Тан Го подошла к двери и спросила:

— Кто там?

Кто бы это мог быть в такую погоду?

— Это я, Даниэла. Я живу слишком далеко от Хуаны, а у моего младшего сына жар не спадает. Я умоляю тебя, добрая душа, помоги мне!

Её голос был хриплым и полным отчаяния.

Даже через дверь Тан Го почувствовала боль и бессилие матери.

Она тут же распахнула дверь, и порыв ветра внёс в пещеру потоки дождя.

— Что с ребёнком? — спросила Тан Го, прикрывая лицо. Крупные капли дождя больно били по коже.

Даниэла обрадовалась и поспешно надела на неё свой простой головной убор от дождя.

— Он всё время плачет. Скорее пойдём.

Тан Го хотела было бежать, но что-то схватило её за штанину. Она обернулась — это был Лун И.

Она присела, чтобы прикрыть его от дождя:

— Зачем ты вышел? Сиди в пещере, жди меня. Я скоро вернусь. Дождь слишком сильный.

Лун И замотал головой, не разжимая челюстей.

Именно из-за сильного дождя он и волновался.

Болезнь ребёнка нельзя было запускать. Скрепя сердце, Тан Го взяла Лун И с собой.

Размытая дождём тропинка была очень скользкой, а рядом находился обрыв. Ноги Тан Го дрожали.

Но Лун И каждый раз вставал с внешней стороны, преграждая ей путь к краю, и старался прижать её к стене пещеры.

Несмотря на небольшие размеры, он был довольно сильным и каждый раз надёжно защищал Тан Го.

Это чувство безопасности было для неё огромной моральной поддержкой, и длинная, размытая тропа уже не казалась такой страшной.

К счастью, Даниэла жила недалеко. Преодолев все препятствия, они быстро добрались до её дома.

Внутри было довольно темно, горел только один факел, кое-где капала вода. В пещере было ненамного теплее, чем снаружи.

Неудивительно, что ребёнок заболел.

— Он здесь, — Даниэла провела Тан Го вглубь пещеры.

Рядом с малышом сидел старший ребёнок, со слезами на глазах глядя на них.

Тан Го не знала, сможет ли она помочь, но, сосредоточившись, приступила к лечению.

Лун И отряхнулся от воды. Он совсем продрог под дождём.

У ребёнка было обычное недомогание. Вскоре Тан Го почувствовала, что её пальцы больше не излучают силу. Она облегчённо вздохнула и сказала Даниэле:

— Ребёнку должно скоро стать лучше. Дайте ему попить чего-нибудь тёплого.

Даниэла в благодарность упала перед ней на колени, чем сильно напугала Тан Го. Она не могла принять такую благодарность и поспешно подняла её.

Немного успокоившись, Даниэла села и начала кипятить воду.

Взгляд Лун И упал на Тан Го. Её одежда промокла насквозь, странный наряд облепил её тело, и он мог видеть все изгибы её фигуры.

Он широко раскрыл глаза, и кровь прилила к голове.

Она была очень бледной, а её фигура — очень красивой.

Лун И заметил, что старший ребёнок, сидевший рядом с малышом, был мальчиком, и, помрачнев, сердито спросил:

— У вас нет звериной шкуры? Она вся промокла.

Как это другой самец может видеть его женщину? Не может быть!

Даниэла только сейчас обратила внимание на состояние Тан Го и смущённо протянула ей последнюю чистую шкуру в доме:

— Переоденься скорее. Нельзя ходить в мокром.

Тан Го взяла шкуру, поблагодарила Даниэлу и отошла в безлюдное место переодеться.

Шкура была немного великовата, но в целом подходила.

Она впервые носила одежду из звериной шкуры.

Радостная, она вернулась и с энтузиазмом спросила:

— Даниэла, ты можешь научить меня шить одежду?

Даниэла кивнула и без колебаний ответила:

— Конечно! У меня нет других талантов, но в этом я разбираюсь.

— Эту шкуру я пока поношу, а потом верну тебе новую.

Даниэла отказалась, горячо благодаря её:

— Это мой подарок в благодарность за то, что ты спасла моего ребёнка. Я не возьму её обратно, — она налила горячую воду в чистый череп какого-то животного и протянула Тан Го. — Выпей немного.

Тан Го взяла череп. Первый глоток был немного пугающим, но потом стало легче.

Даниэла кормила ребёнка. Когда Тан Го допила, она налила воды и Лун И.

Лун И никогда раньше не пил горячую воду. Он с любопытством смотрел на поднимающийся пар, высунул язык и лизнул, но от высокой температуры тут же вскрикнул и отскочил на пару шагов.

Вау… Горячо!

Он чуть язык не обжёг…

Его забавная реакция рассмешила Тан Го и Даниэлу.

— Пей потихоньку, хороший, — Тан Го погладила его по голове.

Пока Лун И пил, она снова обратилась к Даниэле:

— Если кто-то заболеет, вы можете обратиться только к Хуане? А если он не сможет прийти, как сегодня, что тогда делать?

Лицо Даниэлы стало горьким:

— Не все осмеливаются обращаться к Хуане. Некоторые аристократы постоянно занимают его время. К тому же, травы у Хуаны очень дорогие, мы не можем себе их позволить. Поэтому нам чаще всего остаётся лишь полагаться на судьбу. К счастью, я услышала от бабушек о тебе и пришла к тебе сегодня. Иначе страшно представить, что было бы.

Когда в прошлый раз старейшина принёс Тан Го шкуры и немного еды, у неё возникла одна идея, но тогда она ещё не была до конца сформирована. Сегодня, услышав слова Даниэлы, у неё созрел смелый план.

— Даниэла, как ты думаешь, могу ли я стать вторым Хуаной? Я буду лечить людей, а в обмен буду брать всё, что мне пригодится. Конечно, лучше всего еду. Как думаешь, это сработает?

Даниэла была в восторге от её идеи:

— Мне кажется, это отличная идея! Многие в племени болеют и терпят. Если ты не будешь просить слишком ценные вещи в обмен, они обязательно к тебе придут.

Тан Го радостно засмеялась, её глаза сияли. Она с энтузиазмом обратилась к Лун И:

— Отличный план! Теперь у нас будет мясо!

Её глаза сияли так ярко, были полны надежды, и этот сияющий взгляд был обращён к нему. Его сердце сильно забилось.

Впервые кто-то делил с ним все свои надежды и радости.

Они были единым целым.

Он больше не был один.

Он подошёл, лизнул её ладонь и кивнул:

— Хорошо.

Влажное прикосновение к ладони вызвало у Тан Го странное, но приятное чувство. Ей показалось, что Лун И к ней привязался.

Она потрепала его по голове и нежно прошептала:

— Хороший мальчик.

Даниэла, увидев эту сцену, не смогла сдержать улыбки и невольно похвалила Тан Го:

— Ты действительно добрая. Кажется, Лун И тебя очень любит, он с тобой ластится!

Рука Тан Го, гладившая Лун И по голове, замерла. Она рассмеялась. Так вот почему он лизнул её руку — он ластился…

Её реакция озадачила Даниэлу, и она не знала, что сказать.

Лун И помрачнел. Он так разволновался, что совсем забыл о присутствии посторонних… Ну вот, опять опозорился…

Он ластился к ней, и не в первый раз.

Куда ему теперь девать свой грозный и величественный образ самца? О, небеса…

Тан Го всё ещё смеялась. Лун И не мог больше выносить этого позора и тихонько на неё рыкнул. Негромко, но действенно.

Она перестала смеяться. В конце концов, никто не мог устоять перед «грозным рыком дракона». Она наклонилась и тихо прошептала ему на ухо:

— Мне очень нравится, когда ты ластишься. Ты такой милый, когда ластишься!

Услышав это, Лун И невольно вильнул хвостом. Он почувствовал, как его лицо горит. Он чуть не умер от стыда…

Он отвернулся, лёг, уткнулся мордой в землю и закрыл лицо лапами, чтобы никто не видел его выражения лица.

Тан Го улыбнулась и решила оставить его наедине со своим смущением. Она посмотрела на дождь снаружи — он почти прекратился.

— Даниэла, как только дождь совсем стихнет, мы с Лун И вернёмся. Не могла бы ты рассказать всем, что я могу лечить?