Не больно (Часть 2)

— Это Дядюшка Лю приготовил?

Так вкусно пахнет, — Матушка Кун протянула руку, показывая, чтобы ей передали коробку для еды.

Наньгун Цзяо осторожно подняла руку, и Матушка Кун взяла коробку.

Она всё время смотрела, и только когда коробка благополучно оказалась внутри, она, опираясь на оконную раму, легко перепрыгнула в зал.

Обернувшись, она закрыла окно.

Тётя сидела спиной к ней за круглым столом. На столе стояли жидкая каша и простые блюда.

Матушка Кун подошла, с улыбкой открыла коробку для еды и стала выкладывать блюда и пирожные одно за другим. Попутно она спросила:

— Госпожа, чувствуете запах? Сегодня вам повезло.

Заметив, что Наньгун Цзяо всё ещё стоит на месте, она поманила её:

— Принцесса, скорее садитесь.

Наньгун Цзяо шла шаг за шагом, почти переставляя ноги.

Матушка Кун, увидев это, сказала Вдовствующей наложнице Ли:

— Госпожа, скажите хоть что-нибудь. Вы с Принцессой столько лет, вы не хуже родных матери и дочери. А между матерью и дочерью не бывает обид на ночь.

Подойдя к тёте, Наньгун Цзяо низко опустила голову, не смея поднять её, и тихо позвала:

— Тётя.

— Садись.

Нежный голос Вдовствующей наложницы Ли произнёс это одно слово с холодной пронзительностью.

Это было совершенно не похоже на нежный тон, который Наньгун Цзяо смутно слышала за окном.

Наньгун Цзяо села, осторожно пытаясь поднять взгляд, но тут же опустила голову, встретившись с взглядом тёти.

Взгляд был спокойным, казалось, в нём не было никаких эмоций, но в то же время эмоции внутри были настолько сильны, что их невозможно было рассеять.

Вдовствующая наложница Ли сказала Матушке Кун:

— Налей ей каши.

Наньгун Цзяо взяла миску обеими руками.

— Что застыла? Ешь.

Наньгун Цзяо оцепенело подняла голову, глядя, как тётя невозмутимо берёт еду палочками. Она тоже поспешно взяла палочки, но еда была безвкусной.

Всё время она осторожно наблюдала за выражением лица тёти, но еда почти закончилась, а лицо тёти оставалось ледяным, без признаков смягчения.

Наньгун Цзяо слегка поджала губы.

— Как рана?

Внезапно раздался голос. Рука Наньгун Цзяо, державшая палочки, дрогнула.

Рана?

Тётя, оказывается, знала, что она ранена.

Она поспешно сказала:

— Всё в порядке.

Она хотела улыбнуться, но когда уголки губ поднялись, улыбка выглядела особенно беспомощной.

— Вы ведь знаете, мои раны заживают очень быстро.

— Раз быстро заживает, ты так себя губишь?

Взгляд был острым, как нож. Наньгун Цзяо готова была спрятаться в миске.

Матушка Кун слегка коснулась Вдовствующей наложницы Ли:

— Госпожа.

Она ведь беспокоится о Принцессе, почему же это выглядит как ругань?

Наньгун Цзяо крепко прикусила губу, но не могла остановить пелену перед глазами.

— Поела? Если поела, сними одежду, я посмотрю.

Наньгун Цзяо тихо моргнула, слеза скатилась. Зрение прояснилось, но ресницы были влажными.

Матушка Кун тихо напомнила:

— Принцесса.

Наньгун Цзяо встала и последовала за ней во внутренние покои.

Знакомый сладкий аромат окутал её. Мысли ещё не успели отреагировать, как тепло и уют прочно поселились в теле.

С каждым шагом, каждый уголок, на который падал взгляд, вызывал бесчисленные воспоминания.

Чашка на столике... Она бесчисленное количество раз держала её, в детстве обеими руками, а повзрослев — одной.

Неизменной оставалась тётя. Тётя всегда смотрела с улыбкой, наливая ей полную чашку.

Если она очень хотела пить, то и три чашки подряд.

А ещё... у колонного окна, рядом с книжным шкафом, когда она вставала на цыпочки и не могла дотянуться до книги, тётя гладила её по голове, помогала взять книгу и ещё наказывала впредь звать кого-нибудь, а не самой забираться на круглую табуретку.

Хотя в то время она каждый день тренировалась на деревянном столбе, стоя на площадке шириной меньше половины стопы, тётя боялась, что она случайно упадёт с такой большой круглой табуретки.

Позже, когда она выросла и могла дотянуться, она всегда крутилась вокруг тёти, настаивая на том, чтобы помочь ей взять то или это, чем вызывала смех даже у Матушки Кун, которая говорила, что она отбирает её работу.

Да, и эта кровать.

Наньгун Цзяо села на край кровати и послушно сняла слой за слоем платья, оставив только нижнюю одежду.

На этой кровати тётя обнимала её и убаюкивала бесчисленное количество ночей.

Когда она болела, тётя заботилась о ней, не снимая одежды; когда ей было грустно, тётя неустанно утешала её.

Эта кровать, хоть и далеко не такая удобная, как в Дворце Ханьлян, была самой тёплой и безопасной.

Пара рук легла на щёки Наньгун Цзяо. Хотя они уже не были такими нежными, как в детстве, когда она обнимала их, они всё ещё были мягкими.

Сопровождаемые тихим вздохом:

— Цзяоцзяо, не плачь.

— У нас в семье все упрямые: твой дедушка, твой дядя, твоя мать...

Вдовствующая наложница Ли снова усмехнулась, вздыхая, глаза слегка покраснели:

— Твой дедушка говорил, что никто не упрямее меня, но теперь, похоже, никто не упрямее тебя.

— Что вы, — Наньгун Цзяо перестала плакать и засмеялась.

Вдовствующая наложница Ли расстегнула воротник её нижней одежды, оттянув его к лопатке. Рана покрылась толстой коркой.

Вдовствующая наложница Ли протянула руку, чтобы потрогать, но её пальцы дрожали.

Ей было больнее всего видеть этого ребёнка раненым, но вот уже больше десяти лет, и она словно видит это каждый день.

— Тётя, максимум через полмесяца всё точно заживёт.

— Больно?

— Хм? — Наньгун Цзяо не сразу поняла.

— Я спрашиваю тебя, больно? — Вдовствующая наложница Ли усилила тон.

Наньгун Цзяо опустила взгляд на рану. Чёрный шрам был словно пятно грязи на белой бумаге, для неё это было обычным делом.

Она покачала головой:

— Не больно.

S3