01. Молодость — невежественный раненый олененок (Часть 2)

— Без денег можно умереть с голоду. Ты живешь слишком припеваючи и не знаешь, как тяжело без денег. Легко ли мне было содержать тебя столько лет?

— Закончишь старшую школу, а потом, наверное, скажешь, что хочешь в университет? У твоей мамы нет столько денег. Мне скоро сорок, и в этом кругу становится все труднее выживать.

— Я точно тоже не смогу.

— Бездарность! Как я, Ян Лин, могла родить такую бездарность? Зря я кормила тебя больше десяти лет!

— Мам, я потом смогу работать и зарабатывать деньги.

— Пф, сколько ты сможешь заработать, работая? Сколько денег я потрачу, пока ты закончишь университет? Когда они окупятся?

Мама посмотрела на меня какое-то время и сказала: — Если ты действительно хочешь учиться, я согласна, но ты должна попасть в «Ангелы Девушки». Если не попадешь, разговор окончен.

— Если я попаду в «Ангелы Девушки», как я буду учиться?

— Другие дети-звезды могут учиться, почему ты не можешь? Глупая!

— А если я не попаду, что мне делать потом?

— Чэньси, я тебе говорю, твоя мама хочет жить хорошо, мне нужны деньги, я не хочу всю жизнь, чтобы на меня смотрели свысока. Ты должна справиться, даже если не можешь. Ты должна заставить меня гордиться.

Я подумала про себя: если ты не можешь, как смогу я?

Я все равно старательно училась петь. С одной стороны, я не смела ослушаться, с другой — хотела учиться, а с третьей — если получится, я очень надеялась заставить ее гордиться.

Кроме пения, мама учила меня, как наряжаться, как быть приятной людям. Раньше она редко обращала на меня внимание.

Она сказала слова, которые глубоко тронули меня: — Чэньси, теперь у мамы есть только ты. Ты гораздо надежнее, чем те мужчины.

Примерно через месяц мама отвела меня в Компанию Хуахао Юэюань. Как только я пришла, я оцепенела. Море людей, множество юных, красивых девушек. Любая из них была красивее меня, живее и сообразительнее. Похоже, в старшую школу я не попаду. Мама наверняка сделает все возможное, чтобы протолкнуть меня в индустрию развлечений. Потом я, возможно, как новичок, появлюсь на телеэкране раз или два, а затем моя жизнь будет похожа на жизнь моей мамы: пробиваться, бороться за выступления, за рекламу, за роль в сериале, где появишься всего раз или два. Я немного переоценила себя. Возможно, у меня даже не будет права бороться. Через несколько лет мама окончательно во мне разочаруется, и тогда я с аттестатом средней школы найду низкооплачиваемую работу, выйду замуж за мужчину с невысоким доходом, и мы будем жить в нужде. И мама будет смотреть на меня свысока всю жизнь. Мама говорит, мужчины ненадежны. Возможно, я разведусь, и тогда у меня не будет возможности содержать ни своего ребенка, ни маму.

— Сяодань пришла!

Среди толпы, пришедшей на прослушивание, пронесся ропот. Ма Сяодань! Ух ты! Она такая молодая, такая красивая! Я ее фанатка! И я! Мне так нравятся ее песни...

Я часто слышала имя Ма Сяодань от мамы. Она была заклятым врагом мамы, когда-то отняла у нее единственную возможность выпустить альбом, и с тех пор карьера мамы резко пошла на спад.

Она действительно была очень красива и по-прежнему молода. Внешне, мне кажется, мама красивее, но у мамы не было такого благородного темперамента, как у нее. Я всегда думала, что мама носит роскошную и дорогую одежду, но по сравнению с Ма Сяодань она сразу проигрывала. Украшения на ней сияли, и я была уверена, что бриллиантовое ожерелье на ее шее настоящее, а все мамины бриллиантовые ожерелья — подделка.

В тот момент я вдруг захотела стать такой, как Ма Сяодань. Я хотела стать успешной, богатой и любимой женщиной.

Все, кто проходил прослушивание, должны были сначала спеть песню. После пения члены жюри задавали вопросы. Некоторых останавливали, не дав допеть, других отпускали, не задав ни одного вопроса.

Людей передо мной становилось все меньше. Я ужасно нервничала, изо всех сил делая глубокие вдохи.

— Ян Чэньси.

— Здесь, — я нервно вышла вперед. В толпе я увидела маму. Я сказала себе: «Ян Чэньси, ты не можешь провалиться, ты должна добиться успеха!»

Я начала петь. Я всегда была спокойным ребенком, и чем больше нервничала, тем лучше выступала. Я считала, что выступила очень хорошо.

— Ты дочь Ян Лин?

— Да.

— Поешь неплохо, но без эмоций.

Я никого не любила, откуда взяться эмоциям?

— Почему у тебя нет никакого выражения лица, когда поешь?

Я вдруг осознала, что с самого начала пения и до сих пор у меня было совершенно безразличное лицо. Мама говорила мне улыбаться членам жюри. Я тут же слегка улыбнулась и сказала: — Я слишком нервничала.

— Следующий...

Я в замешательстве отошла, сердце колотилось, не зная, пройду ли я.

Мама оттащила меня в сторону и отчитала: — Я же говорила тебе, что петь нужно с чувством! Ты понимаешь, что такое чувство?

— Я слишком нервничала... забыла.

Мама сердито развернулась и ушла. Я поспешила за ней. Мы вошли в лифт и поднялись на 12-й этаж. Она вошла в шикарный офис, где сидели трое мужчин средних лет. Я не осмелилась войти сразу и осталась стоять у двери.

— Господин Чжао, заняты?

— Как ваша дочь?

— Первый раз на сцене, конечно, немного нервничает. Таланты нужно шлифовать, они не появляются за один день. Чэньси!

Услышав, как мама зовет меня, я вошла. Сразу поняла, что человек, сидящий по центру, — это начальник, а двое других относятся к нему с большим уважением. Я робко поздоровалась: — Здравствуйте, дядя. — Остальных двоих я тоже по очереди поприветствовала. Мама учила, что вежливость не повредит.

— Совсем на вас не похожа.

— Наша Чэньси — из тех, кто становится красивее, чем дольше смотришь. Она не из тех, кто поражает с первого взгляда, но у нее задатки красавицы. У нее хороший тембр голоса, и при правильном обучении она обязательно добьется успеха. Она не неженка, очень выносливая. Говорят, кто пережил горечь, тот достигнет высот.

Впервые я услышала, как мама хвалит мою внешность и голос. Мне было и радостно, и неловко.

— Поговорим после прослушивания, я сейчас занят.

— Тогда не буду вас отвлекать. Если Господин Чжао соизволит, как-нибудь приглашу вас на чашечку кофе.

Мама была очаровательна, а когда улыбалась — еще больше. Я не понимала, почему она не стала популярной.

Мама когда-то была артисткой, подписавшей контракт с Хуахао Юэюань, и у нее здесь были старые связи. Она водила меня повсюду, здороваясь с людьми. Ближе к полудню мы спустились вниз.

Я успешно прошла во второй тур прослушивания. Спела, и мама сразу отвела меня домой. Я также успешно прошла в третий тур, который был последним.

Лили позвала меня погулять. Мы шли рядом с велосипедами и болтали.

— Быть певицей — это здорово! Я тоже хотела бы стать певицей, но у меня нет ни таланта, ни связей. Приходится просто усердно учиться.

— Ты правда думаешь, что быть певицей — это хорошо?

Лили изо всех сил закивала: — Конечно, хорошо! Каждый день можно наряжаться, быть красивой, и тебя будут любить многие.

— Меня точно никто не полюбит.

— Не будь так неуверена в себе! Ты тоже очень красивая, когда нарядишься. Чэньси, когда станешь знаменитой, не забудь меня!

— Не волнуйся, я тебя никогда не забуду.

Расставшись с Лили, я медленно шла домой, катя велосипед. По дороге вдруг услышала звуки гитары, одинокие, печальные, трогающие душу. Я остановилась, ища источник звука. Звук был совсем рядом, но я никого не видела. Я тихо слушала, медленно подняла голову. Тот, кто играл на гитаре, был надо мной.

Он сидел на дереве и самозабвенно играл. Я стояла внизу, глядя на него. Он закончил играть и собирался спрыгнуть, когда заметил, что я смотрю на него.

— Ты играешь очень хорошо, — я улыбнулась ему.

— Как тебя зовут? — он спрыгнул с дерева.

— Чэньси, — я заметила, что он очень красивый.

— Ты меня знаешь?

— Нет.

Он, кажется, немного разочаровался. — Ты правда думаешь, что я играю очень хорошо?

— Да!

— Ты разбираешься в гитаре?

Я покачала головой и сказала: — Нет, но даже тот, кто не умеет петь, может понять, кто поет хорошо, а кто плохо.

— Хочешь послушать, как я сыграю еще одну?

— Конечно!

— Я сыграю на дереве.

— Я тоже хочу забраться.

— Сможешь забраться? — он посмотрел на мою юбку.

— Помоги мне.

— Хорошо.

Мальчик запрыгнул на дерево и протянул мне руку. Я схватила его за руку и тут же взобралась на дерево.

— Ловкая!

— Так здорово сидеть на дереве, — с восхищением сказала я. — Пейзаж совсем другой.

Мальчик улыбнулся, затем сосредоточился и серьезно заиграл на гитаре: — Я воздушный змей издалека, парящий в свободном синем небе, не проси меня остановиться, я хочу лететь дальше... Нет нити, которая могла бы меня удержать, бескрайнее небо — мой дом... — Он тихо напевал, а я подняла голову к небу, словно там действительно летел воздушный змей издалека. Солнце светило на него, отражая ослепительный свет. Он летел и летел, не зная, куда летит.

Он закончил петь. Я повернулась к нему и вдруг поняла, что он и есть тот воздушный змей.

— Ты и есть тот воздушный змей издалека.

Он удивленно посмотрел на меня, словно боясь, что я разгадала его мысли. — Не говори глупостей.

— Красиво? — спросил он меня.

— Красиво.

Он сдержанно улыбнулся, как луч яркого солнечного света.

— Сыграй еще раз, я хочу послушать.

Он спел еще раз, и я снова увидела в небе летящего воздушного змея.

— Как тебя зовут? — спросила я его.

Он недовольно посмотрел на меня. — Я не скажу тебе. Однажды ты обязательно узнаешь мое имя.

— Если ты не скажешь, как я узнаю твое имя? — Я вдруг поняла: — Ах! Ты, наверное, хочешь стать певцом? Но быть певцом очень трудно! К тому времени, как ты станешь знаменитым, я уже забуду тебя.

— Я очень скоро стану знаменитым.

Вдруг он мне перестал нравиться, потому что он хотел попасть в тот круг, где вращалась моя мама. Мне не нравились люди из этого круга.