Разрыв

Однажды ночью, уже за полночь, я только заснула, как вдруг мой телефон начал неистово звонить, что было особенно жутко в тишине ночи.

Звонила Чжо Юэ. Ее голос был тихим, и я не могла понять, что случилось. Она только попросила меня срочно приехать.

Что такое друзья, как не поддержка в трудную минуту? Особенно для нас, девушек, которые живут вдали от дома и всего добиваются сами. Как нам быть без взаимопомощи?

Я тут же вызвала такси и поехала к ней.

Чжо Юэ жила в квартире, которую снимала для нее компания. Она находилась в Наньмэньшань — своего рода районе для бедных в богатом квартале. Такая обстановка часто приводит к психологическому дисбалансу.

Уже за дверью я услышала спор. Казалось, она плачет. Я заволновалась и долго стучала, пока наконец дверь не открылась. Они все еще препирались.

Шэнь Вэй с мрачным лицом сразу заявил:

— Пожалуйста, уходи. Мы сами разберемся.

Было понятно, что Чжо Юэ наконец не выдержала и сказала: «Либо ты уходишь, либо я. Мне от тебя ничего не нужно». Но он не выпускал ее из квартиры, и они несколько часов находились в таком противостоянии.

Глядя на заплаканное лицо Чжо Юэ и ее растрепанные волосы, я почувствовала тяжесть в груди. Стараясь говорить спокойно, я обратилась к Шэнь Вэю:

— Ты понимаешь, что такое любовь? Любить — значит делать человека счастливым, а не обладать им…

— Не тебе меня учить, что такое любовь! — взорвался он.

Я ошеломленно смотрела на его искаженное лицо. Этот мужчина, который когда-то не спал ночами, ухаживая за больной подругой, и краснел от нашего подшучивания над его «заботливостью», сейчас казался мне совершенно чужим. Я наконец поняла, какую жизнь вела Чжо Юэ.

Раз так, придется действовать жестко:

— Ты ограничиваешь ее свободу передвижения! Я могу прямо сейчас позвонить в полицию! Квартира оформлена на Чжо Юэ, и уйти должен ты!

— Звони, звони! Не лезь не в свое дело, и поосторожнее…

Кровь бросилась мне в голову. Его угрозы разозлили меня:

— Что ты хочешь этим сказать? Это тебе стоит быть осторожнее!

Он немного струсил и начал смягчаться, умоляя Чжо Юэ дать ему еще один шанс, клянясь, что будет стараться и сделает ее счастливой.

Но на этот раз Чжо Юэ была непреклонна:

— Даже если ты меня убьешь, я больше не буду с тобой!

Я позвонила Цзе Жань, и она тут же примчалась с Чжэнь Ди и еще несколькими людьми. У журналистов, конечно, связи обширные.

Они грозно смотрели на Шэнь Вэя, и в конце концов он позорно ретировался.

После всех слез и скандалов Чжо Юэ не знала, как смотреть в глаза соседям. Цзе Жань ругала ее: «Вот до чего тебя довело твое желание сохранить лицо!». В итоге она помогла ей найти новую квартиру и переехать.

И это к лучшему, чтобы этот мужчина больше ее не беспокоил.

Я искренне радовалась за Чжо Юэ. Она наконец-то вышла из мрака. С каждым днем ее улыбка становилась все ярче, цвет лица улучшался, и весь ее облик преобразился.

Потом она даже пригласила нас в ресторан, чтобы отблагодарить. За столом она сказала:

— Я хочу сменить работу. Многие коллеги знают о том, что случилось, смотрят на меня косо. И я боюсь, что он придет в компанию и устроит скандал.

В ее словах был смысл, хотя было жаль ее хорошей работы.

Но она, похоже, не очень переживала и с улыбкой предложила:

— Может, тебе занять мое место?

Я прижала руку к груди и, сделав вид, что задумалась, ответила:

— Нет, спасибо. Хотя зарплата заманчивая, несколько лет назад я бы согласилась, но сейчас я уже старая, не хочу дергаться.

И тут я начала сетовать на то, что мои прежние амбиции улетучились. Цзе Жань безжалостно осадила меня:

— Да ладно тебе! Какие у тебя были амбиции? Кроме пары заметок о спортивных соревнованиях, ты что-нибудь еще делала в университете?

Я чуть не заскрипела зубами:

— Мелкая язва! Могла бы и притвориться, что не знаешь! Женщинам вредно быть такими язвительными.

Она расхохоталась:

— Спасибо за комплимент! У нас с тобой профессиональная деформация.

Вечером, расстроенная, я немного перебрала — все равно платила не я. А потом еще и в бар захотела.

Чжэнь Ди был в командировке, и Цзе Жань, конечно же, поддержала меня — она только и ждала повода развеяться.

А вот Чжо Юэ нахмурилась, посмотрела на часы и сказала:

— Знаете, мне завтра сдавать проект, нужно еще поработать над ним. Может, в другой раз? Я вам задолжала.

— Ты же увольняешься, чего так надрываешься? — запротестовали мы.

Но наши протесты были тщетны. Она только сказала:

— Это разные вещи.

Мы поняли, что ее не переубедить. Она такая — слишком требовательна к себе и не успокоится, пока не сделает все идеально.

И тут у Цзе Жань зазвонил телефон. Взяв трубку, она расплылась в улыбке, постоянно соглашаясь — явно звонил кто-то важный. Она взглядом и жестами дала мне понять, что ей нужно уйти.

Мне пришлось плестись домой. Включив компьютер, я сделала музыку погромче, чтобы не чувствовать себя так одиноко в пустой квартире.

Я люблю, когда работает телевизор, даже если не смотрю его. Мне нравится, когда вокруг есть звуки, чтобы не чувствовать себя так одиноко.

Как-то раз в учительской я долго и увлеченно болтала, пока вдруг не заметила, что все молчат. Мне стало неловко, и я, замолчав, сказала:

— Что-то я слишком много говорю. Наверное, потому что дома мне не с кем поговорить, хе-хе.

Сказав это, я поняла, что снова не то сказала. Меня окутала волна сочувствия. Как же это угнетает!

Я сидела, уставившись в компьютер, не зная, чем заняться. В конце концов мне оставалось только играть.