Чем лучше она сливалась с телом, тем яснее понимала, насколько оно ужасно.
Посредственные способности, полное отсутствие духовных корней — такое тело в мире совершенствующихся не приняла бы ни одна секта.
К тому же, это смертное тело было полно ядов!
Кроме того, этот мир тоже был ужасен. Чу Цзин с горечью обнаружила, что в этом проклятом мире духовная энергия невероятно разрежена!
Настолько разрежена, что ее присутствием можно было пренебречь!
Но и это было не самым страшным!
Самым страшным было то…
Самым страшным было то, что независимо от наличия или отсутствия духовной энергии, это тело просто не могло совершенствоваться!
Убедившись, что тело достигло пика здоровья, Чу Цзин глубокой ночью тайно попыталась начать совершенствование с самого начала, используя свои техники. Первым этапом было Сгущение Ци, но каждый раз, когда она доходила до середины процесса, энергия рассеивалась.
Сколько бы она ни пыталась ее сконденсировать, ничего не получалось.
Если она действительно не сможет совершенствоваться, то Чу Цзин умрет от яда, не дожив до старости.
Хотя яд в ее теле еще не проник во внутренние органы и не распространился по кровеносным сосудам и костному мозгу, он уже успел накопиться в значительном количестве.
Если не совершенствоваться, то ей понадобятся небесные сокровища, чтобы изготовить противоядие. Иначе ее смерть от яда — лишь вопрос времени!
К тому же, ее душа уже наполовину слилась с этим телом, и извлечь ее сейчас было невозможно!
А смерть означала начало цикла перерождений, в котором она, Чу Цзин, забудет все.
Но как она могла все забыть!
Она должна восстановить свою силу, покинуть это место и вернуться в мир совершенствующихся! Она должна найти Лун Цзина, который пострадал ради нее, и непременно убить ту негодницу с лицом человека и сердцем демона!
Она — Чу Цзин! Пусть и не сильнейшая в мире совершенствующихся, но среди своего поколения она была самой гениальной демоницей!
Мысли роились в голове Чу Цзин. Тысячелетняя практика совершенствования научила ее сдерживать гнев, но, возможно, став смертной, ее душевное состояние тоже откатилось на тысячу лет назад. Ярость легко вспыхивала в ней, и сейчас ей очень хотелось закричать.
Отвлекшись, она не заметила камешек под ногой, споткнулась и начала падать вперед!
Новые служанки, присланные госпожой Чжан, Ань Цао и Ань Е, быстро подхватили ее, предотвратив падение лицом вниз.
— Госпожа, вы в порядке? — Ань Цао крепко держала Чу Цзин за руку, обеспокоенно спрашивая.
Чу Цзин бросила на Ань Цао острый взгляд, взмахнула руками, и слово «Прочь!», уже готовое сорваться с губ, с трудом превратилось в «Отпусти!».
Слово «Прочь!» отражало истинный характер Чу Цзин из мира совершенствующихся. Но после того, как она крикнула «Убирайтесь!» двум плачущим служанкам, госпожа Чжан пришла в ее комнату, задавала много наводящих вопросов, отругала служанок, а затем пригласила кого-то для изгнания нечистой силы.
Чу Цзин поняла намек: грубые слова вроде «Убирайтесь!» не должны исходить из уст нынешней хозяйки этого тела.
Она могла бы настаивать на своем прежнем характере, но последствием стало бы то, что все поняли бы: она — больше не она!
Чу Цзин знала, что госпожа Чжан и ее дочери, вероятно, хотели навредить прежней хозяйке тела. Если бы они смогли доказать, что в нее вселилась нечистая сила, последствия могли бы быть плачевными!
Раньше Чу Цзин не боялась бы, но теперь, став смертной, она должна была быть осторожной!
Ань Цао, испугавшись сурового взгляда Чу Цзин, отпустила ее руку и опустила голову. Ань Е поступила так же.
Как только Ань Цао и Ань Е отпустили ее, Чу Цзин зашагала вперед широкими шагами. Но ее душа хотела идти быстро, а тело не поспевало. Сделав несколько больших шагов, она начала тяжело дышать.
Раздраженная Чу Цзин снова пришла в ярость, ей хотелось крушить все вокруг: «Что за дрянное тело! Как мне совершенствоваться, как покинуть это проклятое место, как отомстить негоднице?!»
«А Лун Цзин? Что с ним стало?!»
Уровень совершенствования Лун Цзина был выше, чем у Чу Цзин, но он был ее главным учеником, ее доверенным лицом, ее божественным артефактом-щитом от всех проблем, а также преданным мужчиной, который любил ее тысячу лет, не изменяя и не покидая.
Раньше, в мире совершенствующихся, всемогущий Лун Цзин помогал ей обдумывать и устраивать многие дела. Ей оставалось лишь усердно совершенствоваться и быть безжалостной во время убийств и захвата сокровищ!
Теперь, став смертной, Чу Цзин могла полагаться только на себя!
В этот момент Чу Цзин невыносимо скучала по Лун Цзину.
— Четвертая госпожа! Четвертая госпожа! Вы слабы! Нельзя так быстро ходить! Вы уже давно на ногах, может, вернемся в комнату отдохнуть? — Ань Цао и Ань Е подбежали и снова попытались поддержать Чу Цзин, но та снова приказала им отпустить ее.
Чу Цзин медленно, сама, вернулась в Сад Покоя.
В Саду Покоя ее ждала двуличная Чу Сянь.
— Четвертая сестра! Я уже давно тебя жду! Ай-яй, Ань Цао, Ань Е, почему вы не поддерживаете мою четвертую сестру? Сестра так слаба, что если упадет, как же быть? — Увидев Чу Цзин, Чу Сянь сначала сладко позвала ее, а затем поспешила подойти, чтобы поддержать.
Чу Цзин холодно взглянула на Чу Сянь и, подавив раздражение, позволила ей помочь себе!
Помогши Чу Цзин сесть на кровать, Чу Сянь взяла чашу с лекарством, села рядом и с улыбкой сказала: — Сестра, выпей, а потом ложись!
Чу Цзин посмотрела на приторно-сладкую улыбку Чу Сянь, затем на лекарство в ее руках, снова на Чу Сянь и прищурилась: — Лекарство, которое прописал лекарь, ведь уже закончилось? Зачем снова пить?
В глазах Чу Сянь мелькнула паника. Чтобы скрыть ее, она опустила ресницы и подула на лекарство, а затем сказала: — Это то самое тонизирующее средство, которое сестра пьет постоянно. Сестра забыла? Вы всегда были слабы, и матушка специально купила его для вас по высокой цене. Вы пьете его раз в семь дней, и тогда тело не чувствует постоянной слабости! За последние несколько лет вам ведь стало намного лучше? — Сказав это, Чу Сянь поднесла чашу к губам Чу Цзин.
Лун Цзин говорил: «За угодливостью врага всегда скрывается злой умысел!»
Значит, это лекарство…
Чу Цзин открыла рот и попробовала лекарство. Как только оно коснулось ее языка, сердце екнуло. Это лекарство было ядовитым!
Однако Чу Цзин не показала виду. Она незаметно взглянула на выражение лица Чу Сянь и стоявших рядом служанок, затем сделала несколько глотков, снова понаблюдала за их лицами и выпила еще.
Выпив чуть меньше половины, она пожаловалась, что лекарство горькое, и больше пить отказалась.
Чу Сянь отослала служанок, затем с улыбкой достала из рукава горсть конфет, спрятала их под подушку Чу Цзин и подмигнула ей: — Я все помню: лекарство горькое, а конфеты сладкие!
Вот оно что!
Похоже, служанки не знали, что лекарство отравлено, но Чу Сянь наверняка знала!
Подумав об этом, Чу Цзин продолжила пить лекарство!
Чу Сянь смотрела, как Чу Цзин пьет лекарство, и в глубине ее глаз таилась злоба.
Она, конечно, знала, что эта чаша с ядом!
Она также знала, что этот яд не убьет Чу Цзин мгновенно, а будет накапливаться в ее меридианах, медленно приводя к смерти!
Но даже когда она умрет, лекарь скажет лишь, что она была слаба здоровьем и недолговечна.
Этот яд происходил из тех уединенных кланов бессмертных, и даже придворные лекари не всегда могли его обнаружить!
— Тогда, четвертая сестра, отдыхай. Я приду навестить тебя, когда тебе станет лучше! — Увидев, что Чу Цзин, как и раньше, выпила ядовитое лекарство до дна, Чу Сянь улыбнулась, сказала это и велела служанкам убрать чашу, после чего ушла.
Чу Цзин лежала с закрытыми глазами. Ни одна из служанок не была ей по-настоящему предана. Думая, что она уснула, они все вышли из спальни поболтать.
Только когда они ушли, Чу Цзин открыла глаза.
— Так вот какой это яд! — тихо сказала Чу Цзин. Она была гением в мире совершенствующихся, и изготовление пилюль было одним из ее талантов. Она перепробовала сотни, если не тысячи, духовных трав и ядов, поэтому была очень чувствительна к ним.
Хотя сейчас она стала смертной и лишилась своей силы, ее чувствительность к лекарствам осталась.
Поэтому, когда Чу Сянь с нежной улыбкой поднесла ей лекарство, она, лишь попробовав его, поняла, что с ним что-то не так.
Но это «не так» очень обрадовало Чу Цзин.
Узнав, что ее нынешнее тело отравлено, Чу Цзин хотела выяснить, каким именно ядом. Но в крови яда не было, а камня для проверки яда у нее не имелось, поэтому она не могла этого узнать.
А теперь Чу Сянь сама принесла ей ответ на мучивший ее вопрос!
Для изготовления этого яда использовалась всего одна трава под названием Ша!
К великой радости Чу Цзин, эта ядовитая трава была весьма распространена в мире совершенствующихся!
Чу Цзин взволнованно подумала: если в этом мире есть ядовитая трава Ша, значит ли это, что здесь могут существовать и духовные травы со схожими свойствами?
Духовная энергия в этом мире была разрежена, и даже если бы она смогла совершенствоваться, это было бы медленно. Но если бы существовали духовные травы, она могла бы изготавливать пилюли, и тогда совершенствование могло бы ускориться!
Кроме того, ее тело не могло сгущать Ци, возможно, именно из-за яда Ша. Если она сможет избавиться от яда, то, возможно, сможет и совершенствоваться!
Чтобы совершенствоваться, нужно сначала избавиться от яда!
Чтобы избавиться от яда, нужно сначала выжить!
Раз уж пришла, нужно примириться с судьбой!
Чаша с ядом, принесенная Чу Сянь, полностью успокоила бушевавшую в Чу Цзин ярость.
Она ненадолго закрыла глаза, затем позвала Ань Цао и остальных, сказала, что проголодалась, и велела им принести что-нибудь поесть с кухни!
Время близилось к полудню. Вскоре Ань Цао привела младшую служанку, которая принесла три блюда и суп.
Чу Цзин встала с кровати, немного поковыряла палочками еду и сказала, что у нее нет аппетита, но ей хочется сладостей из кондитерской снаружи.
Она приказала Ань Чунь и Ань Е взять серебро и купить их для нее.
Такие поручения были выгодными. Ань Цао и Ань Е радостно согласились и ушли.
Как только они ушли, Чу Цзин позвала Ань Чунь и Ань Цю в комнату.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|