— …
Она говорила это не потому, что хотела что-то узнать. Она просто хотела дать ему свободу, убедить его развестись с ней. Но когда он спросил, она поняла, что на самом деле хочет знать. Хочет знать о нем, все об этом мужчине.
Она закрыла заплаканные глаза, закусила губу и не ответила. Боялась, что если спросит, он ответит, боялась снова по глупости предаться несбыточным мечтам. Но он начал говорить сам.
— Я вырос в этом городе. Когда мне было три года, умерла мама. Отец вместе с партнерами открыл компанию, его часто не было дома, поэтому он оставил меня дедушке по материнской линии. Дедушка был мастером Бацзицюань, это он научил меня боевым искусствам. А ты? Что ты делала в три года?
Женщина за дверью молчала.
Он затаил дыхание, ожидая, невольно сжав кулаки. На несколько секунд ему показалось, что она больше не обратит на него внимания. Затем он услышал ее тихий-тихий голос:
— Я жила в Америке…
Он вздохнул с облегчением и мягко спросил снова:
— А твои родители? Чем занимались?
Она немного помедлила, прежде чем снова заговорить:
— У меня не было отца. Мама работала официанткой в ресторане. Когда мне было семь, она погибла в автокатастрофе. Меня отправили в социальное учреждение.
Семь лет — совсем еще ребенок.
Его сердце сжалось. Прислонившись спиной к двери, он смотрел на узор обоев на противоположной стене и хрипло продолжил:
— В семь лет я ненавидел ходить в школу, часто прогуливал. Когда дедушка ловил меня, мне приходилось по полдня стоять в стойке всадника перед табличками предков, а потом зубной щеткой отмывать до блеска туалет дома. Я с детства отлично умею мыть туалеты. Так что видишь, ты не так уж плохо меня знаешь. Я действительно хорошо драю унитазы.
Эти слова заставили ее рассмеяться.
Смех был тихим, очень коротким, с нотками всхлипа, но это был смех.
Он закрыл глаза, глубоко вздохнул. Ему так хотелось выломать эту проклятую дверь и обнять ее.
После смеха за дверью снова воцарилась тишина. Прошло довольно много времени, прежде чем он услышал ее слабый голос:
— Я очень любила ходить в школу, — тихо сказала она. — В школе было много книг, которые можно было читать.
— Люди в приемной семье… хорошо к тебе относились? — снова спросил он.
Она помолчала мгновение, потом ответила:
— Большинство были неплохими, но иногда… я была для них просто банкоматом для получения социальных пособий.
Он мог это понять. Он знал, каково это — жить на чужих хлебах.
— Когда я учился в средней школе, бизнес отца прогорел, он влез в долги и умер от сердечного приступа. Тогдашний сосед, дядя Бан, помог мне оплатить учебу. Эту часть я тебе рассказывал.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|