Глава 2 (2) (Часть 3)

— ... — спросил он.

— Задание в игре заключалось в том, чтобы охотник, управляемый игроком, убивал добычу. Игроки могли покупать охотников, тренировать их, повышать уровень — все это довольно обычно.

— Но кроме этого, игроки в этой игре могли делать денежные ставки, споря, какой охотник убьет больше всего добычи. Что меня больше всего смутило — это то, что все эти охотники были серийными убийцами.

— Сначала я не обратила на это внимания, но узнала одного из них. Его казнили всего два месяца назад. Я поискала в интернете и обнаружила, что все эти охотники… все они были приговорены к смертной казни.

Он весь напрягся, выпрямился и повернулся к закрытой двери.

Ее голос стал еще более хриплым, более усталым.

— Мне не понравилась эта игра, поэтому я позвонила Даниэлю и сказала, что не считаю хорошей идеей использовать смертников в качестве персонажей видеоигры. Он ответил, что это недоразумение, что он прислал не тот сеттинг, проект отменен, и попросил меня удалить файлы. Сказал, что утром пришлет правильные.

Сказав это, она закрыла глаза, снова глубоко вздохнула, облизнула губы и продолжила:

— Мне следовало на этом остановиться, но его тон показался мне странным, каким-то взволнованным. Повесив трубку, я собиралась сразу удалить папку, но в ней было несколько видеофайлов. Из любопытства я открыла их… Это была самая глупая вещь, которую я когда-либо делала в жизни.

Даже спустя столько лет она почти слышала тихий, едва различимый щелчок мыши.

Щелк-щелк.

Всего два щелчка, и с той секунды, как она открыла видео, ее жизнь изменилась навсегда.

Любопытство сгубило кошку.

Какая точная поговорка, но люди всегда относятся к ней как к шутке.

Медленно она открыла влажные глаза и уставилась в темноту, точно так же, как много лет назад, в темноте, она смотрела на кадры, всплывающие на экране.

— Все эти видео… были записями убийств. Охота в джунглях. Сначала я подумала, что это постановка, но быстро поняла, что все это реально.

— Каждый нож, каждое ружье, каждое увечье — все было настоящим. Пули были настоящими, кровь была настоящей, трупы тоже были настоящими. Крики и стоны этих людей, страх и ужас на их лицах — все было настолько реальным, неприкрытым, что я до смерти испугалась.

Она слышала собственный голос, тихо звучащий в ночи.

— Я поняла, что увидела то, чего не должна была видеть. Сразу выключила компьютер, как можно быстрее спустилась вниз. Тогда я ничего не понимала, по глупости поехала на лифте. Но как только я вышла из лифта, меня усыпили каким-то препаратом. Когда я очнулась, я уже была в игре.

Она обняла себя в темноте, прислонившись к двери, и рассказала ему:

— Я знала, как играть в эту игру. Я видела сеттинг, знала лучше других жертв, что делать. Я пыталась организовать нас, жертв. Среди нас были люди разных профессий, кто угодно.

— Был там мужчина по имени Вэньсэнь, он служил в спецназе. Он научил нас пользоваться оружием, сопротивляться. Мы продержались в этой охотничьей игре больше месяца. Я думала, мы сможем сбежать, разоблачить все это, но это было напрасно.

— Те игроки прекрасно знали, что люди эгоистичны, что их можно подкупить, что они умеют предавать. Они знали, насколько хрупким было наше сотрудничество.

Беззвучно стерев слезы с лица, Хуайань произнесла самым спокойным и холодным голосом, на какой была способна: — Охотники начали преследовать нас. Я убила одного охотника, потом другого, одного за другим. Я становилась все опытнее. Мы с Вэньсэнем боролись за выживание. Два года спустя мы нашли способ сбежать, но Вэньсэнь предал меня.

Он стоял на коленях за дверью, глядя на закрытую дверь перед собой, сжав кулаки. Глубоким голосом он произнес то, о чем она умолчала:

— Вэньсэнь был их засланным агентом.

— Да, — сдавленным голосом она признала свою глупость. — Вэньсэнь вернул меня в игру, в другую игру. Он сказал мне, что они не позволяли охотникам действовать сразу, просто чтобы посмотреть на наши жалкие попытки выжить.

— Вэньсэнь тренировал нас, потому что они хотели, чтобы игра стала интереснее, зрелищнее. Единственное, чего они не ожидали — это я. Мои действия их поразили. Они начали делать на меня ставки, устраивать торги.

— Они… те люди… те игроки… изменили правила игры, позволив лучшей добыче тоже делать ставки, повышать уровень.

Ее голос слегка дрогнул, но она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и сказала: — Они повысили меня до охотника.

Не в силах сдержаться, он прижал ладонь к двери, уперся в нее лбом, подавляя желание выломать ее.

Даже не видя ее, он чувствовал ее боль.

Затем он услышал ее слова:

— Вэньсэнь сказал, что я прирожденный охотник. У меня не дрожит рука, когда я стреляю, не подкашиваются ноги, когда я убиваю. Что я такая же, как он, — готова на все ради цели. Что мы созданы друг для друга. Если я захочу, я могу стать лучшим охотником, иметь кучу денег, прекрасную жизнь.

Сказав это, она рассмеялась.

— Он был прав. Когда я вонзила нож ему в сердце, я не почувствовала ни капли вины. Ни капли.

Этот сухой, хриплый смех был невероятно горьким, полным невысказанной боли.

Он понял. В эту самую секунду он понял. Тот мужчина, воспользовавшись временем, проведенным вместе, жизнью на волоске от смерти, обманул ее, завладел ею. Поэтому все это было для нее так мучительно.

Она когда-то любила этого парня, доверяла этому проклятому ублюдку, но этот подонок оказался извращенцем.

Неудивительно, что она больше не могла ему доверять. Неудивительно, что она не могла отдать свое сердце. Она попыталась один раз, но получила лишь ужасное предательство.

— Я убила его. Потребовалось еще три года, чтобы снова успешно сбежать из игры. Они послали за мной людей. За эти годы я убила столько людей, что сама сбилась со счета.

Мужчина за дверью молчал, тихо слушая ее.

Невольно Хуайань снова прикрыла глаза рукой. Она криво усмехнулась в темноте и сказала: — Лишь бы выжить, лишь бы больше не возвращаться в игру — мне было все равно, я была готова на все.

— Поэтому я пошла на свидание вслепую. Я вышла за тебя замуж, чтобы использовать тебя. Е Хуайань — это всего лишь роль, которую я играла, чтобы соответствовать твоим ожиданиям. Я никогда не была такой нежной и добродетельной.

— Ты женился на иллюзии.

Она закрыла руками мокрые глаза, облизала пересохшие губы, дрожа, снова вздохнула и сказала: — Так что перестань называть меня женой. Потому что я никогда не считала себя твоей женой.