Пролог

Солнечный свет падал сквозь листья в форме сердечек, оставляя пёстрые блики — тени, сложные и прекрасные, словно узоры в калейдоскопе.

Лёгкий ветерок откинул прядь с лица мальчика, открыв изысканные, тонкие черты, прекрасные, словно белая роза.

Он изо всех сил вытягивал шею, пытаясь заглянуть за ветви и увидеть крону дерева. Наконец, на его губах появилась довольная улыбка.

— Смотри, это моё дерево.

Четыре года назад он собственными руками посадил этот саженец эвкалипта, а теперь тот вырос в высокое дерево в три этажа высотой, которое и одному человеку не обхватить.

— Поразительно, как оно смогло так быстро вырасти, — мама прикрыла глаза ладонью от солнца и, тоже подняв голову, с искренним восхищением разглядывала дерево.

— Когда ты его сажал, была осень. Я всё думала, что скоро зима, и переживала, выживет ли оно.

Мальчик погладил ствол с его полупрозрачным восковым налётом, глубокими и мелкими трещинками. Его рука описала дугу и опустилась на подлокотник инвалидного кресла.

— Иногда деревья так же хрупки, как люди.

Отец подошёл к мальчику сзади и положил левую руку ему на правое плечо.

— Но разве не ты сам постоянно повторял эту фразу? Каждое высокое дерево вырастает из хрупкого саженца.

— Да, — мальчик улыбнулся, и к нему наконец вернулась прежняя бодрость.

Он снова указал на «своё дерево» и с улыбкой сказал:

— Девочка, которая сажала дерево вместе со мной, теперь убежала так далеко вперёд, что мне её уже не догнать. Так завидно!

Мама помолчала немного, потом подошла и положила руку ему на другое плечо.

— Разве она не всегда рядом с тобой?

В глазах мальчика промелькнула тень печали, словно капля росы, соскользнувшая с утреннего листа. Но он тут же скрыл её за улыбкой, будто всегда был таким же весёлым и счастливым.

Он взял родителей за руки.

— Папа, мама, я хочу вырезать на «моём дереве» одну фразу. Это секрет, вы не должны подглядывать, — сказал он нарочито капризным тоном.

— А? Секрет нужно оставлять на дереве?

Он помедлил и, всё так же улыбаясь, ответил:

— Да. Оставлю для того, кому суждено увидеть. А если судьбы нет, то пусть останется на века.

Вечность — это так далеко.

Родители послушались его: подвезли его в кресле к дереву, а затем развернулись и отошли на пятьдесят шагов. К тому времени, как мальчик крикнул «стойте», их фигуры уже казались размером с флакон для капельницы.

Но даже так мальчик не успокоился. Он развернул кресло к другой стороне ствола и вдруг выглянул из-за него. Его ясные, блестящие глаза забегали.

Убедившись, что родители действительно сдержали слово и стоят в пятидесяти метрах, о чём-то разговаривая, он наконец тихо выдохнул и снова посмотрел на «своё дерево».

Бледная, худая рука легла на грубую, твёрдую кору и принялась нежно поглаживать её, с изяществом, словно касаясь струн арфы.

Опираясь на руки, мальчик в инвалидном кресле наконец с дрожью поднялся на ноги. Он держался за ствол, тяжело дыша, но на его лице было выражение такого удовлетворения и счастья, какого никогда прежде не было.

«Спасибо», — сказал он мысленно.

«Ты так прекрасно прошла через мою жизнь».