Глава 2 (Часть 2)

Цзи Хэцин взглянула на нее, ничего не сказала и маленькими глотками начала пить медовую воду.

Они еще около часа пили и болтали, пока Фу Наньянь не начала их выпроваживать:

— Все, быстро по домам! Только и можете, что со мной пить, да?

Ло Цзынин расплатился и выскочил, словно у него под задницей горело.

Остальные увидели, что в холле его ждет водитель, и начали подшучивать, что даже самый стойкий старина Ло все равно должен слушаться жену.

Цзи Хэцин стояла у двери, повернула голову и очень осторожно спросила Фу Наньянь:

— Как ты собираешься домой?

Фу Наньянь легонько прижала ее голову. Недавнее общение вернуло ей ощущение чего-то знакомого в Цзи Хэцин, и движения стали более непринужденными:

— Устала?

Глаза Цзи Хэцин широко распахнулись. Даже немолодая, она выглядела мило и немного растерянно.

— Нет, — покачала она головой.

— Меня заберет домашний водитель, — ответила Фу Наньянь.

— Я хотела поговорить с тобой наедине, но сегодня уже слишком поздно. Знала бы, не стала бы тебя здесь оставлять, чтобы мы не сидели до ночи, — Фу Наньянь вздохнула, затем шагнула вперед и обняла ее: — То, что я уехала, не попрощавшись тогда, — моя вина.

Цзи Хэцин и Фу Наньянь познакомились двадцать лет назад. В то время набирало обороты движение «В горы и в деревни». Деревенской девушке Цзи Чуньцао невероятно повезло встретить Фу Наньянь — самую умную из молодого поколения семьи Фу, которая, однако, вынуждена была отправиться в деревню.

В первый год после восстановления Гаокао Фу Наньянь вернулась в Пекин, заняв пятое место по стране. С тех пор они каждый месяц отправляли друг другу письма.

На второй год Фу Наньянь написала, что уезжает учиться за границу.

Мир Цзи Чуньцао был слишком мал. Она не могла понять, что значит уехать за границу, но знала, что Фу Наньянь отправляется к более высоким небесам.

Письма от Фу Наньянь приходили каждый месяц, но Цзи Хэцин больше не могла отправлять свои письма Фу Наньянь.

На четвертый год письма от Фу Наньянь прекратились.

В Деревне семьи Цзи начался голод. Цзи Чуньцао, чтобы выжить, тайком сбежала из деревни с дядей, заблудилась и оказалась на юге.

Прошло двадцать лет скитаний, и она стала нынешней Цзи Хэцин.

«Цветы осыпались на дамбе, окутанной теплой дымкой, после дождя трава зеленеет, простираясь вдаль.

Не дай душистым колесам раздавить молодую зелень,

Оставь ее для печального человека, чтобы он мог пьяным уснуть».

В юности она думала, как может быть такой удивительный человек, даже имя у нее было такое красивое, и осторожно спросила, может ли она тоже дать ей красивое имя.

Девушка с улыбкой научила ее первому стихотворению.

— Это стихотворение называется «Весенняя трава у реки Цюйцзян», там тоже есть «чуньцао» (весенняя трава), как в твоем имени.

— Твое имя очень живое и энергичное.

— Если тебе все равно не нравится, тогда пусть будет Хэцин.

— Мое имя Наньянь, оно означает, что дикие гуси осенью летят на юг, а весной, когда все оживает, возвращаются на родину.

— Босс, приехали, — голос водителя прервал мысли Цзи Хэцин.

В руке у нее все еще была записка, которую ей сунула Фу Наньянь. Фу Наньянь попросила у официанта бумагу и ручку и написала свой домашний номер телефона.

Цзи Хэцин глубоко вздохнула и вышла из машины. На ладони словно еще чувствовалось тепло прикосновения.

То небольшое опьянение давно исчезло, оставив лишь растерянную пустоту и чувство нереальности после сильной радости.

Ее квартира в Пекине была двухуровневой, купленной когда-то для поисков Фу Наньянь и удобства командировок.

— Мам? — голос Цзи Яньгуй был растерянным и сонным. Цзи Хэцин увидела ее на лестнице с чашкой воды в руке, видимо, она проснулась и спустилась попить.

— Почему ты не включила свет? — зевая, спускалась она, бормоча: — Так поздно вернулась, суп от похмелья, который я тебе приготовила, совсем остыл.

— Я его потом подогрею и выпью. Тебе ведь завтра еще на переговоры по роли? Выпей воды и иди спать дальше, — Цзи Хэцин не сказала, что уже почти протрезвела, лишь мягко поторопила дочь отдохнуть.

— Хорошо, — Цзи Яньгуй действовала полностью на инстинктах из-за сонливости. Она еще помнила, что нужно включить свет для матери, а выпив воды, как лунатик, вернулась в комнату.

Цзи Хэцин еще немного посидела в гостиной, вспомнив, что обещала позвонить Чжан Вэньчэну. Когда она набрала номер, ответила ночная помощница, запинаясь.

Тогда Цзи Хэцин поняла, что Чжан Вэньчэн снова поссорился с ребенком. Вскоре телефон переключился на мужской голос, звучащий устало: — Хэцин, извини, у меня тут кое-что было.

— Ничего страшного, я благополучно добралась домой. Просто боялась, что если не скажу, ты будешь ждать меня всю ночь.

С той стороны послышался смешок.

— Вэньчэн, — начала она.

Мужчина уже предчувствовал, что она скажет, и молча слушал.

— Я очень благодарна тебе за заботу обо мне и Яньгуй все эти годы, поэтому некоторые вещи я не стала выяснять и учитывать.

Чжан Вэньчэн не знал, о каких именно вещах говорит Цзи Хэцин, и не решался ответить.

Цзи Хэцин продолжила: — Прибыли от проекта Наньхай и наше прежнее сотрудничество с Чэнъе достаточны, чтобы отплатить за твои услуги. Я надеюсь, что те твои мелкие интриги в Пекине больше не повторятся.

Камень с души Чжан Вэньчэна с грохотом упал. Он понял, что Цзи Хэцин знает обо всем.

С умными людьми всегда проще договориться. Он пошевелил губами и лишь спустя долгое время ответил: — Я понял.

Цзи Хэцин повесила трубку и вернулась в комнату, но ни капли не чувствовала сонливости. Закрыв глаза, она видела только глаза Фу Наньянь, когда они расставались у входа в ресторан.

«Я только вчера вернулась, все это время была дома с семьей.

Если захочешь меня найти, звони по этому номеру.

Не волнуйся, Хэцин.

Я теперь всегда буду рядом».

S3