Глава 3. Неприятности, свалившиеся с неба

Хотя днем солнце светило ярко и вызывающе, как только оно село, сразу же повеяло прохладным ветерком.

За день я плакала дважды, глаза опухли, и мы с Сюй Ваньчжи пошли гулять. К тому же я целый день ничего не ела, и от прохладного ветра меня пробирала дрожь.

Я потянула Сюй Ваньчжи за руку, жалуясь на голод. Она, облизываясь, провела меня мимо всех сычуаньских ресторанчиков и завела в пельменную. Как наседка, запрещала мне то одно, то другое, даже чеснока не дала. Я не сопротивлялась, зная свою слабую волю. Недавно я попала в больницу из-за проблем с желудком, и, еще не до конца оправившись, не хотела снова рисковать ради чревоугодия. Заказала пельмени с огурцом и креветками, а еще согревающую и тонизирующую кашу с красными финиками и ямсом.

Сюй Ваньчжи смотрела на меня искоса, явно что-то хотела сказать, но молчала. Я не выдержала и сказала: — Если хочешь что-то спросить, спрашивай. А то выглядишь так, будто у тебя запор.

— Как ты думаешь, как Цзоу Сяоцао и Цзо Фэйфань сошлись? Мы же вроде все друг про друга знали, как же мы раньше не заметили, что между ними что-то есть?

Я, как пострадавшая сторона, была крайне недовольна вопросом Сюй Ваньчжи: — Слушай, Сюй Сяовань, тебе обязательно обсуждать это, когда я еще не оправилась от удара? Позаботься о психологическом здоровье раненого, ладно?

Сюй Ваньчжи, казалось, было все равно: — Я помогаю тебе преодолеть психологическую травму. Знаешь, если все обговорить, станет легче. К тому же, я вас обоих знаю, не похоже, чтобы ты стала реветь, скандалить и вешаться. Так что, поплачь для приличия и хватит.

Поплачь для приличия и хватит? Сестрица, это, между прочим, моя первая любовь. Глядя на эту бесчувственную женщину, я потеряла дар речи. Что касается "как Цзоу Сяоцао и Цзо Фэйфань сошлись", я тоже об этом думала, и даже хотела устроить Цзо Фэйфаню допрос с пристрастием, но в тот день я была слишком зла и забыла. Особенно меня задела эта приторно-слащавая фраза Цзо Фэйфаня: "Сяоцао такая нежная". Признаю, в отношениях с Цзо Фэйфанем я была сильной стороной, но это не значит, что я была деспотичной и властной. То, что я, Ся Цинси, не из тех, кто любит сюсюкаться, не новость. Надо было тебе разузнать об этом, когда ты за мной ухлестывал, а не говорить мне это сейчас. Это как кошка, которая съела мышь: съела и съела, а копаться в том, как она ее потрошила, уже противно.

— Откуда мне знать? Если бы я заметила раньше, то приняла бы меры. И не получила бы обухом по голове.

— Он сказал, как долго они вместе?

От этого вопроса меня снова захлестнула злость. — Два месяца. Я чувствую себя полной дурой.

— Два месяца? Значит, они сошлись еще на новогодних каникулах.

Я задумалась: — Они наверняка давно друг на друга заглядывались. Два месяца назад я как раз начала заниматься проектом, была занята по уши, мне было не до любовных дел.

Сюй Ваньчжи закатила глаза: — Еще и любовные дела. Это уже вражда. Ты всегда такая боевая, как же тебя обскакала какая-то дикая кошка, да еще и заняла твое место?

Я яростно разломала пельмень на части: — Черт побери.

— Стоит тебе было отвлечься от Цзо Фэйфаня, как кто-то тут же воспользовался моментом. Она всегда строила из себя такую несчастную, а сама, оказывается, такая хитрая. Цзо Фэйфань тоже хорош: с одной стороны, тайно встречается с Цзоу Сяоцао, с другой — притворяется, что встречается с тобой. И Цзоу Сяоцао туда же, строила из себя твою лучшую подругу, а сама, небось, чувствовала себя такой несчастной. Да у них, наверное, раздвоение личности.

Мне стало противно, я взъерошила волосы: — Если ты продолжишь, у меня точно будет раздвоение личности.

Но Сюй Ваньчжи, очевидно, не собиралась меня щадить, продолжая анализировать и строить догадки. Я ее не слушала, а молча жевала пельмени, представляя, что это Цзо Фэйфань.

После ужина мы зашли в супермаркет, чтобы пополнить запасы, а потом, нагруженные пакетами, отправились в караоке. Мы пели все подряд, от "Су Сань под конвоем" до "Братьев-тыковок". Когда официант постучал в дверь, напоминая, что наше время вышло, я как раз пела, закинув ногу на стол: "Мужчины — всего лишь развлечение, ничего особенного...". Я смущенно убрала ногу со стола. Официант отвернулся, фыркая. Мне захотелось взвыть: неужели у меня в последнее время проблемы с мужчинами? Сюй Ваньчжи, похоже, не смущало мое поведение, она хвалила меня, говоря, что я — пример для всех брошенных женщин, самая быстрая в преодолении депрессии и осознании смысла жизни. Мне хотелось засунуть ее голову в большой горшок с денежным деревом у входа в караоке.

Выйдя из караоке, мы все еще были в приподнятом настроении. Было уже пол-одиннадцатого вечера, но благодаря субботе на торговой улице было многолюдно и шумно. Мимо проходили пьяные, от которых пахло алкоголем, и влюбленные парочки, смеющиеся и обнимающиеся. Такой прекрасный вечер. Напьешься, набесишься, вернешься домой, завалишься спать и проспишь до обеда. Все слезы и обиды растворятся в ночи. Вчерашний день пройдет, и мы будем жить настоящим.

— О чем ты так задумалась?

Я посмотрела на лицо Сяовань, и меня внезапно захлестнуло чувство благодарности. Я обняла Сяовань за руку и ласково сказала: — Я думала о том, какая ты у меня замечательная~~

Сюй Ваньчжи вздрогнула и, протянув руку, оттолкнула мое лицо: — Не смей домогаться меня…

Слова Сюй Ваньчжи потонули в оглушительном крике: — Стой, держи вора! — Мы вздрогнули и обернулись. Какой-то мужчина стремительно бежал в нашу сторону, а за ним гнался мужчина постарше, крича: — Держи вора!

Прямо как в боевике. Мы опешили. Я схватила Сяовань за руку, инстинктивно пытаясь уйти с дороги. Несколько молодых парней вышли из магазина рядом с нами. Увидев происходящее, один из них, быстро среагировав, попытался схватить вора, но тот бежал слишком быстро, и из-за инерции их обоих отбросило в стороны. Вор, оперевшись на высокий бордюр, попытался бежать дальше, но остальные парни набросились на него. Я невольно подумала: как прекрасен этот мир, хороших людей все-таки больше.

В этот момент перед моими глазами промелькнула большая желтая тень. Неведомая сила сбила меня с ног. В следующее мгновение мир перевернулся. Падая, я услышала два крика:

— Цинси!

— Сяоми!