☆、6

Е Циюнь на мгновение задумался, не зная, как продолжить поиски. Он гладил гриву Ли Фэйша, погруженный в размышления. Бай Суцзю вздохнул: — Не знаю, что происходит с этим Пэй Сичи. Ему всего двадцать семь или двадцать восемь, а он натворил столько бед и заставил так много мастеров цзянху возвращаться ни с чем уже три года. Даже Лига была встревожена.

Е Циюнь сказал: — На самом деле, он уже был известен, когда находился в Долине Десяти Тысяч Цветов, но тогда он прославился как восходящая звезда, мастер боевых искусств с уравновешенным характером, и часто представлял Ваньхуа в делах с различными школами Центральных Земель.

— Когда я покинул Цан Цзянь… — Он замялся. — Он только что вырезал Вайдэ Чжай, семьдесят шесть человек, независимо от пола, возраста, даже домашней птицы и скота, никто не выжил. Каждый умер от разрыва сонной артерии, вызванного мощной внутренней силой.

— Однако… — В голосе Е Циюня прозвучала легкая насмешка, он сам не знал, над кем смеется. — Слухи в цзянху о том, что Ваньхуа изгнали его из Долины, — полная чушь. В то время крупнейшие школы собрались в Ваньхуа, требуя справедливости. Именно Пэй Сичи перед десятками людей сам признался в предательстве Долины, сломал свою Падающий Феникс и заявил, что не имеет больше никакого отношения к Ваньхуа…

— А Ваньхуа, от Мастера Долины Дунфана до Семи Мудрецов и ниже, до нескольких старших учеников, все сохраняли молчание. — Закончив, Е Циюнь увидел, как Бай Суцзю нахмурился и спустя некоторое время сказал: — Мне кажется, в деле Вайдэ Чжай… как ни слушай, чувствуется что-то странное.

— Как бы то ни было, на его руках семьдесят шесть человеческих жизней, это неоспоримо, — Е Циюнь знал, что Бай Суцзю — человек серьезный, и похлопал его по плечу.

Бай Суцзю кивнул и снова сказал: — Если найдешь Пэй Сичи, ты… постарайся не действовать, ладно? Он смог выжить под преследованием со многих сторон так долго, он определенно не тот, с кем легко справиться.

Е Циюнь рассмеялся: — Сначала найдем, а там посмотрим.

Они вернулись к прежней теме, обсудили ее несколько раз безрезультатно. Взгляд Е Циюня вдруг упал на семи-восьмилетнего ребенка. Ребенок был одет в обычную одежду жителей Мяоцзяна, грубой текстуры, но на шее у него висел очень изящный кулон в виде бабочки. Глаза Е Циюня вдруг сузились, и он тихо сказал Бай Суцзю: — То, что у ребенка на шее, — это украшение для волос ученика Ваньхуа.

Бай Суцзю тоже внимательно посмотрел и кивнул: — Чи Лин, это стиль одежды Ваньхуа, которому уже несколько лет.

Е Циюнь пошарил у себя, нашел кусочек сахара, подошел к ребенку, присел на корточки и улыбнулся: — Братишка, можешь ответить на несколько вопросов для старшего брата? Это тебе.

Ребенок из бедной семьи никогда не ел такого и тут же закивал. Е Циюнь указал на бабочку на его шее и спросил: — Откуда это у тебя?

Ребенок замялся и спустя некоторое время пробормотал: — Он сказал, чтобы я не рассказывал папе, маме и жителям деревни.

— Но он не говорил, что нельзя рассказывать тем, кто не из деревни, верно?

— Угу… — Ребенок облизал палец, испачканный сахарной пудрой. — Он не говорил. Это дал мне один старший брат, который живет очень далеко отсюда. Когда мне было пять лет, я заблудился в горах и меня чуть не утащили волки. Старший брат спас меня, привел домой, вылечил мои раны и даже подарил это, чтобы я играл.

Даже обычно невозмутимый Е Циюнь не мог не проявить немного возбуждения. Он продолжил попытки и достал еще один кусочек сахара: — Ты можешь найти того старшего брата? Мы его друзья, мы пришли его навестить.

— …Путь очень долгий. Я знаю только, что это прямо к югу от деревни, нужно перейти три или четыре горы. Там есть очень большие орлы, которые могут нести людей. Я нигде больше таких не видел.

Е Циюнь улыбнулся, погладил ребенка по голове, достал весь сахар, который у него был, немного подумал, оставил себе один кусочек, а остальное отдал ребенку.

— Пойдем, — Бай Суцзю посмотрел на него и улыбнулся: — Почему ты в таком возрасте все еще так любишь сахар?

Е Циюнь бросил в рот последний кусочек сахара, с которым не хотел расставаться, и рассмеялся: — На самом деле, я еще молод.