1
Огонь разрастался, воздух наполнился едким, острым запахом бензина.
У Цзян Юэ уже не было сил бежать или бороться. Она обессиленно лежала, позволяя горячим языкам пламени подбираться к ней, обжигать кожу, причинять боль её телу.
«Что ж, так даже лучше», — слабый изгиб появился на губах девушки. Теперь она сможет встретиться с бабушкой.
Когда сознание начало угасать, ей показалось, что кто-то отчаянно выкрикивает её имя.
Цзян Юэ подумала, что это предсмертная галлюцинация. С трудом разлепив тяжелые веки, она увидела высокую фигуру, бросившуюся к ней сквозь огненные волны. Мужчина поднял её почти обугленное тело и, рыдая и крича, отчаянно рванулся наружу.
«Кто ты?»
Цзян Юэ попыталась спросить пересохшим горлом, но не смогла издать ни звука.
Прежде чем закрыть глаза, она заметила на руке мужчины шрам — странной и бросающейся в глаза формы.
«Кто же ты?
Зачем спас меня?»
**
Цзян Юэ разбудил шум. Сквозь сон она слышала, как снаружи волнами накатывают крики, прерывисто доносящиеся до её ушей, словно сквозь пелену, не позволяя разобрать слова.
Её ресницы дрогнули, она медленно открыла глаза и неосознанно позвала: «Попо~»
Осознав, что сказала, она замерла.
Бабушка умерла в тот год, когда она поступила в университет. Хотя Цзян Юэ много лет упрямо отказывалась это принять, факт оставался фактом.
Именно в этот момент голос, который так часто звучал в её воспоминаниях, раздался совсем рядом: «Юэюэ, ты проснулась? Тебе лучше?»
Словно нажали кнопку отключения звука, Цзян Юэ резко застыла. Она медленно повернула голову и увидела добрую, ласковую улыбку Гао Сюлин.
Старушка приложила руку к её лбу, проверяя температуру, и с облегчением вздохнула: «Наконец-то жар спал. Ты горела целые сутки, чуть не свела бабушку с ума».
Волосы женщины перед ней ещё не были совсем седыми, лишь несколько серебряных нитей виднелось среди тёмных. Морщинки у глаз и на лбу были едва заметны.
Цзян Юэ взглянула на толстый отрывной календарь на столе: 20 августа 2004 года.
После того как сестра столкнула её в огонь, превратив в обугленный труп, она переродилась. В этом году ей было тринадцать, её ещё не забрали эгоистичные родители, а бабушка была здорова.
Глаза Цзян Юэ наполнились слезами. Она села и обняла старушку за шею. Её голос, всё ещё по-детски мягкий, звучал нежно, с явными нотками ласки: «Бабушка, я так по тебе скучала~»
Старушка сначала замерла, потом её лицо смягчилось. Она похлопала внучку по худенькому плечику: «Голодна? В котле сварилась твоя любимая каша из батата. Вставай, поешь немного, наберешься сил?»
Цзян Юэ обняла её ещё крепче и решительно кивнула.
Шум за дверью становился всё сильнее. Несколько взрослых, даже с мисками риса в руках, спешно бежали на запад.
Гао Сюлин, стоявшая в дверях, окликнула женщину средних лет в фартуке: «Мама Сяоли, что случилось?»
Мама Сяоли выглядела встревоженной: «Говорят, Линь Тяньмин опять напился и подвесил Лэя на дереве, избивает его. Мальчик весь в крови. Линь Тяньмин такой здоровый, мы его не удержим. Мне нужно срочно позвать мужчин на помощь!»
Услышав это, Гао Сюлин тут же замахала рукой: «Скорее беги, зови кого можешь! Не дай бог, убьёт его!»
Налив горячей каши из батата в миску и поставив её на маленький столик, Гао Сюлин достала из банки с соленьями немного для Цзян Юэ. Затем она посмотрела на девочку, которая надевала шляпку: «Юэюэ, бабушка сходит на запад, посмотрит, что там. А ты сиди дома и кушай хорошо!»
Цзян Юэ подбежала и схватила её за руку: «Я тоже хочу пойти».
Обычно, когда случалось что-то подобное, девочка пугалась до слёз и пряталась в доме, боясь выйти. То, что она захотела пойти вместе, удивило Гао Сюлин.
Девочка только что переболела, и оставлять её одну дома Гао Сюлин тоже не хотела. Она терпеливо наставляла: «Пойти можешь, но потом не пугайся. Стой в стороне и молчи».
Цзян Юэ послушно кивнула. Гао Сюлин надела на неё специальную марлевую маску и, взяв девочку за руку, быстро вышла из дома.
Когда Цзян Юэ с бабушкой добрались до места, у небольшого одноэтажного дома на западе уже собралась толпа.
Мальчик был подвешен на большой шелковице у входа, такой толстой, что её едва могли обхватить двое. На его худой, как тростинка, спине виднелись красные полосы. На его тонкие руки было тяжело смотреть, особенно под ярким солнцем.
Линь Тяньмин, красный от выпитого, шатаясь, держал в руке ремень и со злостью хлестал им мальчика. Он бил с такой силой, будто перед ним была не живая плоть, а бесчувственная вещь, просто инструмент для вымещения злобы.
Резкий свист ремня в воздухе и глухие удары по телу достигали ушей. Плечи Цзян Юэ непроизвольно задрожали, и она инстинктивно спряталась за бабушку, вцепившись в её одежду.
Избиваемый мальчик, казалось, не чувствовал боли. Он крепко сжал кулаки, плотно стиснул тонкие губы, а его тёмные глаза, словно лезвия, неотрывно смотрели на отца, будто пытаясь прожечь в нём дыру.
Чем сильнее был его взгляд, тем яростнее бил Линь Тяньмин, невнятно бормоча ругательства: «Паршивец, смеешь на меня пялиться! Пялиться! Такая же дрянь, как твоя мать! Я сегодня тебя проучу как следует! Чтобы ты мне не перечил! Не перечил!»
Мужчины все были на работе, вокруг стояли только беспомощные женщины, старики и дети, некоторые даже с младенцами на руках.
Линь Тяньмин был известен в округе как бездельник и дебошир. Он не работал, был ленив, любил поесть и выпить, играл в азартные игры, якшался с сомнительными женщинами. Напившись, он часто буянил, избивал жену и ребёнка. Жену он в конце концов выгнал.
Теперь у него остался только сын, но он не только не раскаялся, но стал ещё хуже.
Он был высоким и сильным, да ещё и с ремнём в руке. Обычные люди боялись подходить к нему, не говоря уже о том, чтобы попытаться его урезонить.
Линь Тяньмин бил всё сильнее, совершенно потеряв контроль. Взгляд мальчика стал расфокусированным от ударов, из уголка рта потекла кровь.
Сердце Цзян Юэ сжалось. Она незаметно сжала кулачки. Нет, если так пойдёт дальше, он не выдержит.
В прошлой жизни она не очень хорошо помнила Линь Лэя. Знала лишь, что он был любимым учеником её бабушки, в детстве перенёс много трудностей, не окончил старшую школу и уехал из Цзянчэна. Вернулся он уже успешным молодым предпринимателем, внёсшим большой вклад в развитие родного края. Такой человек не должен погибнуть от рук пьяного негодяя.
Вспомнив разговор бабушки с мамой Сяоли перед выходом, Цзян Юэ обернулась. Помощи всё ещё не было.
Гао Сюлин тоже нервничала, сцепив пальцы. Она хотела было вмешаться, но, взглянув на стоявшую рядом Цзян Юэ, сдержалась.
Линь Тяньмин был человеком подлым, вспыльчивым, мелочным и злопамятным. Если она сегодня заступится, кто знает, не решит ли он потом свести счёты с Юэюэ. Тогда им не будет спокойной жизни.
Стоявший рядом Сяо Мо неизвестно где раздобыл рогатку. Вытащив из грязного кармана штанов камешек, он натянул резинку, целясь в Линь Тяньмина.
Мать Сяо Мо увидела это и быстро шлёпнула его по руке, тихо прошипев: «Если он заметит, что это ты стрелял, то следующим на дереве будешь висеть ты. Твоего отца нет дома, я с ним не справлюсь».
Сяо Мо вздернул подбородок, недовольно хмыкнул и ещё крепче сжал рогатку.
Увидев рогатку в его руках, Цзян Юэ осенило. Она схватила Сяо Мо за руку и потащила его за дом. Бабушка окликнула её пару раз, но, решив, что девочка испугалась, больше не звала, снова сосредоточив внимание на Линь Лэе.
Сяо Мо был ниже её ростом, худой и слабый. Хотя он отчаянно сопротивлялся, ему оставалось только плестись за ней.
Когда Цзян Юэ остановилась и отпустила его, мальчик яростно отряхнул место, за которое она его держала, и злобно посмотрел на неё: «Страшила, зачем ты меня потащила?!»
У Цзян Юэ была особая кожа, склонная к аллергии. Несколько месяцев назад на её лице попеременно появлялись мелкие красные прыщики, которые то проходили, то появлялись снова. Ей нельзя было находиться на ветру и на солнце, поэтому она обычно выходила на улицу в маске и шляпе. Многие ровесники не хотели с ней играть и за спиной называли её страшилой.
Цзян Юэ, теперь уже взрослая внутри, конечно, не собиралась в такой критический момент спорить с ребёнком и обращать внимание на прозвище. Сейчас важнее всего было спасти Линь Лэя.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|