Глава 1 (Часть 2)

Кому захочется смотреть, как пятнадцати-шестнадцатилетние подростки с детскими щеками танцуют танго?

Пирс говорил, что у них нет страсти, нет никакого напряжения между ними.

Поэтому они откладывали больше домашних заданий, проводили больше времени на льду, компенсируя отсутствующий ритм латиноамериканского искусства тщательно продуманными деталями движений.

По дороге на соревнования, в аэропорту, когда Кэти стояла у стойки регистрации, и только Пирс и Ричард присматривали за багажом, Пирс сказал ему:

— Ты такой партнер, которого мечтает найти любая пара. Ты заботишься о ней во всем, готов позволить ей быть в центре внимания, и мне совершенно не нужно беспокоиться, что ты ошибешься, не выполнив свои движения, и уронишь ее на лед.

— Ваши технические детали идеальны.

— Ваш вальс осторожен, нежен и вежлив.

— Но танго и сальса вас убьют.

— Между вами нет напряжения, это как твоя рука держит твою же руку.

— Но напряжение в танце рождается из момента недостижимого желания.

Сегодня он вспомнил слова Пирса, словно они предсказывали его жизнь на льду и вне его в последующие пятнадцать лет.

Он и Кэти росли вместе с детства, и они действительно были как его рука, держащая его же руку.

Они оба за всю свою карьеру так и не смогли стать теми партнерами, которые одним взглядом друг на друга заставляли бы зрителей в зале кричать.

И даже если тогда слова Пирса были для него совершенно непонятны, в конце концов он узнает, каков вкус недостижимого желания.

Дружбу в подростковом возрасте легко поддерживать, особенно когда они посвящали одно и то же дело все свое время и силы, участвовали в одних и тех же соревнованиях, жили в одних и тех же отелях, летали одними и теми же рейсами.

Ричард, Кэти и Джейн всегда были вместе. Две девушки с высокими хвостами или пучками на голове болтали о парнях, которые им нравились, о том, кто с кем встречается. Ричард иногда подшучивал над ними, иногда вступал в разговор.

В восемнадцать лет они окончили школу, их будущее на катке казалось безоблачным, они подписали контракты с агентствами и договоры на ежегодные коммерческие выступления.

Этот вид спорта настолько дорог, что является привилегией среднего класса и выше. Он чувствовал, что уже восемнадцать лет тратит деньги родителей, и поэтому изо всех сил пытался стать финансово независимым.

Сначала это не удавалось, и лишь через несколько лет этот план начал приносить хоть какой-то баланс доходов и расходов.

Ричард родился в маленьком городке на Среднем Западе в нормальной до скуки англо-саксонской протестантской белой семье, со всеми атрибутами, которые можно ожидать: виллой, газоном, деревянным забором.

Мистер Корсон был окулистом, миссис Корсон двадцать лет проработала в одной и той же галерее, у нее был очень свободный график работы, что позволяло ей возить детей на различные соревнования.

Супруги были живыми, общительными и добросердечными людьми, у них было двое сыновей и дочь, и они никогда не думали, что в последующие годы журналисты будут приходить в трехэтажный дом, который они купили, когда поженились.

Вся семья Корсонов видела, как Кэти росла вместе с Ричардом, они любили Кэти, но по мере того, как дети становились старше, им пришлось осознать, что на самом деле их сын не может любить Кэти.

Сексуальная ориентация Ричарда стала невидимой темой, о которой все знали, но никто никогда не говорил.

Это состояние продолжалось на протяжении всей его средней школы.

Летом, когда ему исполнилось восемнадцать, Ричард съехал из дома и стал жить один. Он воспользовался этим, чтобы избавиться от всяких исторических реликвий в своей старой комнате, переписки с одноклассниками и тому подобного.

После того как все было убрано, он наконец решил совершить каминг-аут перед семьей.

За обеденным столом никто не отреагировал бурно.

Его родители выглядели совершенно спокойными; его старший брат уже окончил университет и переехал в штат Нью-Йорк, поэтому один стул был пуст; его четырнадцатилетняя сестра уткнулась в тарелку с пастой и даже не взглянула на него.

Мама отложила нож и вилку, встала и обняла его.

Они сказали, что давно знали.

На следующий день в раздевалке на катке, во время разминки перед тренировкой, Кэти лежала на полу лицом к стене, подняв ноги вертикально и уперев их в стену.

Ричард рассказал ей о реакции семьи, она повернула голову на полу, посмотрела на него и сказала: — Я же тебе говорила, что они давно знают.

Ричард пожал плечами, и на этом разговор закончился.

Видимо, он не был любителем приключений, никогда им не был с детства.

Возможно, только так можно объяснить ужасную пропасть между прошлым и настоящим — долгое терпение, безразличие к переменам или однообразию жизни, только так человек может сойти с пьедестала и шаг за шагом заново учиться жить среди людей.

И вот, в мгновение ока, на дворе уже 2011 год, и Ричард Корсон — аналитик данных в чикагской компании.

Он встает в семь утра, пробегает несколько миль вдоль реки, возвращается домой, принимает душ, готовит себе завтрак, а затем идет на работу.

На обед — сэндвич и кофе.

Уходит из офиса в семь-восемь вечера, иногда выходит куда-то, иногда встречается с кем-то, но чаще всего остается дома.

Раз в месяц или два по выходным он ездит на машине в пригородный дом навестить мать и сестру.

Он один из миллионов одиноких мужчин в этом городе, у него самая скучная и монотонная работа в мире, самая обыденная и размеренная жизнь.

Его имя больше не пишется рядом с чьим-то другим именем, и он больше не принадлежит ни к какой славной команде или организации.

Он просто сам по себе.

Двадцать лет пролетели так быстро, и они так, из себя одного превратились в троих, потом в четверых, потом снова в троих, в двоих, пока снова не остались в одиночестве.

S3