Глава 4 (Часть 1)

Кто-то из односельчан прибежал во двор семьи Тао с новостью:

— Скорее! Ваши сваты пришли! И Третью дочку с собой привели!

— Что? — Ван Цуйся с утра пораньше поливала и подметала двор. Увидев толпу людей, направляющихся к ее дому, она поспешила в дом, чтобы разбудить сына, который еще спал.

— Что случилось? Я еще хочу спать, — недовольно пробурчал Тао Цзефан, завернувшись в одеяло.

— Беда! Целая толпа к нам пришла! Вставай скорее! — Ван Цуйся стянула с него одеяло и подняла с кровати. — Я пойду твою сестру разбужу.

Тао Цзефан и Тао Сюхуа были детьми Ван Цуйся от первого брака. После смерти мужа от болезни дети были еще маленькими, когда Ван Цуйся вышла замуж за Тао Дацзюня, и поэтому взяли его фамилию.

Отец Тао Чжичжи, Тао Дацзюнь, в молодости ушел в армию, участвовал во многих сражениях, а после окончания войны отправился в пустыню Гоби. Он возвращался домой только раз в год, на Новый год.

В деревне, если в семье есть мужчина, ее не будут обижать. Тао Цзефан был главным мужчиной в семье, поэтому Ван Цуйся, естественно, разбудила его.

Тао Цзефан оделся и вышел во двор, где уже разгорался скандал.

— Расторгнуть брак! Сегодня же этот брак должен быть расторгнут!

— Да как такое возможно?! Вы же сами, семья Чжао, умоляли всех и каждого, а теперь хотите отказаться? Не выйдет!

— Сами посмотрите, посмотрите! — Ли Синхуа вытолкнула вперед Чжао Дачжу. — Мой сын, как только видит Тао Чжичжи, сразу слабеет и начинает нести чушь. А без нее все нормально.

— Мы гадали! У вашей Тао Чжичжи плохая дата рождения, она приносит несчастье, у нее в судьбе написано, что она мужа сгубит! Брак должен быть расторгнут!

Зрители увидели, что Чжао Дачжу еле стоит на ногах, и поняли, что Ли Синхуа не врет.

Люди начали перешептываться:

— Несчастье она приносит! У нее судьба тяжелая, всех сгубит, и мужа, и родню.

— Наверное, ее мать из-за нее и умерла, — сплетни становились все более нелепыми.

— Вы что, клеветать на нас вздумали?! — Ван Цуйся бросила эмалированный таз на землю и, уперев руки в бока, закричала: — Мне все равно, что там с вашим сыном! Невеста у вас ночь провела, какой тут может быть развод?!

— Совесть имейте! — Ли Синхуа била себя в грудь. — Мой сын в таком состоянии! Разве он мог…?

Все посмотрели на Чжао Дачжу и согласились, что в таком виде он действительно ни на что не способен, и невеста наверняка осталась невинной.

— Все равно, развода не будет! — настаивала Ван Цуйся.

— Старейшина нашей деревни сказал, что если мы на ней женимся, она погубит всю нашу семью! — Ли Синхуа смягчилась и стала умолять. — Дачжу и так еле живой, верните нам выкуп! Мне еще его в столицу провинции к врачу везти!

В конечном счете, все дело было в деньгах. Ван Цуйся, конечно же, не собиралась возвращать выкуп. Разве можно выплюнуть то, что уже попало в рот?

В этот момент из дома выскочил Тао Цзефан с коромыслом в руках и грозно заявил:

— Выкуп хотите? Ни копейки не получите! Кто еще будет шуметь, пожалеет!

Мускулистый Тао Цзефан с коромыслом в руках выглядел устрашающе. Ли Синхуа посмотрела на своего мужа, но Чжао Тецю испуганно молчал.

Ли Синхуа вспомнила о трехстах юанях и, решившись на крайние меры, упала на землю и начала кататься по грязи, причитая:

— Убили, совсем убили! Ваша Тао Чжичжи не только мужа сгубит, но и полтуши моей свиньи вчера съела! Выкуп не вернете, так хоть за свинью заплатите! Пока денег не получите, я с вашего двора не уйду!

Съела полтуши свиньи?

Люди не поверили.

Ли Синхуа, продолжая кататься по земле, рассказала о случившемся. Теперь все поняли. Тао Чжичжи вчера съела всю еду со свадебного стола. Конечно, полтуши — это преувеличение, но целый стол еды она действительно умяла.

В деревне больше всего боялись таких скандалисток. С ними ничего нельзя было поделать.

— А где Тао Чжичжи? — спросила Ван Цуйся, оглядываясь по сторонам. Только сейчас все заметили, что виновницы торжества нигде нет.

— Да, где Тао Чжичжи? Только что же здесь была? — удивились и зеваки.

В этот момент выбежал мальчик в штанишках с разрезом и закричал:

— Сестра Чжичжи у входа в деревню конфеты раздает! У нее целый пакет ирисок со сливочным маслом! Всем дает! Они такие вкусные!

Ван Цуйся кивнула сыну и дочери, и все бросились искать Тао Чжичжи.

В это время Тао Чжичжи спокойно стояла на большом камне у входа в деревню. В руках она держала ириски, а вокруг нее столпилась куча детей, которые тянули к ней руки.

— А мне, а мне!

— И мне, и мне!

Маленькие ручки тянулись к Тао Чжичжи, а глаза не отрывались от конфет. В те времена конфеты можно было получить только на Новый год, поэтому неудивительно, что они так привлекали детей.

Тао Чжичжи взяла горсть конфет и, уперев руки в бока, важно заявила:

— Назовете меня сестрой — получите. Не назовете — не дам.

— Сестра! Сестра Чжичжи! — послушно закричали дети, готовые вот-вот захлебнуться слюной.

— Нет, называйте меня повелительницей! Только тогда получите! — Тао Чжичжи решила, что этого недостаточно, и изменила условие.

Дети снова послушно закричали:

— Повелительница! Повелительница!

Теперь Тао Чжичжи была довольна. Она с радостью бросила конфеты детям.

Вскоре, благодаря конфетам, Тао Чжичжи стала предводительницей всех детей в деревне.

Тао Чжичжи была самой слабой в своем племени Таоте. Глядя на своих сильных братьев и сестер, она всегда мечтала быть такой же могущественной. И теперь, наконец, она почувствовала себя настоящей повелительницей. Она была так счастлива, что даже не жалела о раздаваемых конфетах.

Поэтому, когда Ван Цуйся и остальные нашли Тао Чжичжи, они увидели, как она носится с детьми, смеясь, как будто наступил Новый год.

Все думали, что Тао Чжичжи спряталась от стыда из-за расторгнутого брака, но теперь стало ясно, что это совсем не так.