Глава 2. Далёкий путь

Глава 2. Далёкий путь

Седьмой день первого месяца по календарю Шан был благоприятным днем, согласно предсказанию великого шамана Бэй Чуна.

Поэтому, несмотря на начавшийся с утра легкий дождь со снегом, будущий хранитель родового храма королевской семьи и заложники отправились в путь.

Благодаря славе военачальника Чэнь Цзюня, избранного для закладки фундамента, Северный Бо Хоу специально пригласил Чэнь Цзюня, Хэ И и их спутников проследовать в Чунчэн, чтобы отправиться в Чаогэ вместе с заложником от Северного Бо Хоу. Несколько соседних больших и малых князей, желая приобщиться к удаче, также решили присоединиться к процессии.

Когда почти все заложники собрались, Хэ И мысленно перебрала их имена и статусы, упомянутые при представлении, и ей тут же захотелось зажечь свечу за упокой души Ди И. Никто из прибывших не был наследником или любимым потомком. Они совсем не походили на тех, из-за кого их отцы трижды подумали бы, прежде чем поднять бунт. Вероятно, это и было важной причиной, почему отряд заложников в итоге доверили Инь Шоу, не пользующемуся особым вниманием второму принцу.

Как бы то ни было, длинная процессия тронулась в путь.

Повозка Чэнь Цзюня ехала впереди, за ней следовал сын Северного Бо Хоу, Чун Инбяо, затем — фальшивый молодой господин из Цзичжоу, Су Цюаньсяо. Далее, в соответствии со своим статусом, выстроились остальные заложники, их вассалы и слуги.

Отряд с юными аристократами двигался медленно.

Возможно, заложники, взращенные суровыми ветрами и снегами севера, осознали свою участь отверженных. Возможно, удаляющиеся городские ворота сделали расставание с домом слишком реальным и ощутимым. В процессии стояла пугающая тишина, изредка прерываемая всхлипываниями.

Хэ И была, пожалуй, единственной, кому не нужно было изливать душу. Однако она не хотела привлекать к себе внимание, поэтому просто сидела в повозке и медитировала (дацзо), чтобы усилить свой «золотой палец».

Да, обнаружив, что может испускать из пальцев странные световые точки, Хэ И сначала несколько дней осторожно наблюдала за собой. Она убедилась, что никакая часть ее тела не стала уродливой, и в голове не появилось никаких незнакомых мыслей, способных наделать шуму. После этого она немедленно принялась изучать этот свет со всех сторон. Даже если в итоге она научится лишь превращаться в сверкающего нового человека в стиле «блинг-блинг», возможность разыгрывать из себя божество или духа — это уже неплохо.

Наконец, после одной из попыток медитации, ей показалось, что испускаемый ею свет стал немного ярче. С тех пор она посвящала все свободное время этому новому занятию.

Прошло полмесяца. Световые точки постепенно слились в тонкие лучи. Ей стало хватать всего одного-двух часов сна в сутки, чтобы чувствовать себя полной сил, а ее пять чувств обострились. Учитывая уровень питания и гигиены эпохи Инь-Шан, трудно было сказать, благословение это или проклятие.

Такие спокойные дни продолжались двое суток, а на третий, как и ожидалось, случилось непредвиденное.

Был обычный день, солнце светило ни ярко, ни тускло. Процессия остановилась из-за того, что у внука И Бо вздулся живот. Хэ И медленно прохаживалась вокруг своей повозки, разминая ноги, и одновременно старалась игнорировать привкус ила в воде из кожаного бурдюка (пинан), проглатывая ее.

Затем она услышала тяжелые шаги: «Эй, ты, впереди, кто такой?»

Ну вот, началось.

Хэ И обернулась и ответила подошедшему Чун Инбяо: «Су Цюаньсяо, второй сын (чжунцзы) правителя Цзичжоу».

Чун Инбяо был выше Хэ И больше чем на голову.

Он опустил веки, посмотрел на Хэ И, цокнул языком дважды и сказал: «Цзичжоу. Слышал, у вас за городом две могилы. Как вам там живется?»

Тон был недружелюбным.

Как бывший взрослый человек, прошедший через пару-тройку лет суровой школы жизни после окончания учебы, Хэ И восприняла это как простой вопрос: «Ничего особенного».

Чун Инбяо на мгновение замер, затем шагнул прямо к ней, полностью заслонив собой солнечный свет: «Ты ведь понимаешь, кого нужно слушаться впредь?»

Хэ И тут же ответила: «Тебя». *Черта с два, конечно, я буду слушать только себя.*

Чун Инбяо снова застыл, видимо, не ожидая, что кто-то может так быстро струсить.

Мгновение спустя он бросил: «Хорошо, что понимаешь», — и широкими шагами направился к следующей повозке. В ней сидел Хуан Юаньцзи, который с момента отъезда из Чунчэна изображал из себя благовоспитанную даму, не выходя из повозки.

Чун Инбяо оттолкнул возницу, не смевшего сопротивляться, и забрался внутрь. Вскоре повозка затряслась под звуки ударов — очевидно, предводитель северной группы уже физически «сближался» со своим вторым подчиненным.

Хэ И решительно остановилась, чтобы понаблюдать за представлением. Не успела она насладиться зрелищем, как издалека донеслись пронзительные крики и плач. Группа людей с растрепанными волосами, разорвав на себе одежду, окружила одну из повозок и билась в рыданиях на земле.

Внук И Бо скончался.

#

Чэнь Цзюнь, самый высокопоставленный в отряде, временно взял на себя руководство.

И Бо не подчинялся правителю Цзичжоу, поэтому Чэнь Цзюнь не мог распоряжаться его рабами. Он приказал сперва отправить двух любимых рабов покойного господина вслед за ним, чтобы они продолжали служить ему. Остальных рабов связали, и под предводительством вассала они повезли тело обратно в княжество И, где И Бо сам решит их судьбу. Одновременно в Чаогэ был отправлен гонец, чтобы сообщить о случившемся.

Такое решение было весьма тактичным и вызвало одобрительные возгласы сопровождавших вассалов других князей.

Кровь окропила желтую землю, повозка развернулась, лошади ускакали вдаль.

Среди заложников воцарилась мертвая тишина.

Следующей ночью Хэ И выбралась из своей палатки.

Она сконцентрировала таинственную силу, которую смутно ощущала вместе со светом на кончиках пальцев, в ногах и обнаружила, что обрела способность сокращать расстояние до цуня... э-э... до чи (китайский фут).

Она прокралась к месту, где бросили тела двух рабов, и соорудила для них могилы. Затем, в самой глубокой предрассветной тьме, ей едва удалось завершить свою миссию и вернуться незамеченной. Именно в этой темноте и тишине она чуть не проглядела человека, тихо сидевшего на небольшом холме неподалеку от лагеря. Казалось, он на что-то смотрел, а может, и ни на что.

Это был Чун Инбяо.

Хэ И мгновение смотрела на его смутный силуэт издалека, после чего они разошлись.

#

Три месяца спустя процессия прибыла в Чаогэ.

После смерти одного аристократа скорость движения отряда приблизилась к черепашьей. К счастью, больше никто в пути не умер (примечание: согласно реалиям великой династии Шан, рабы за людей не считаются). Хотя еще один заложник был при смерти, он испустил дух уже после прибытия в столицу.

Все сочувствовали этому неудачнику, которому не суждено было предстать перед королевской семьей. Услышав об этом, Ди И тоже вздохнул с сожалением и щедро отправил десять человек-жертв к богам, чтобы отвести от него беду.

Во второй половине путешествия Чун Инбяо все же вступил в жаркие словесные и физические перепалки со всеми заложниками, кроме Су Цюаньсяо. С лицом, покрытым синяками, он стал предводителем этой небольшой группы северян.

В следующий благоприятный день королевская семья приняла Чэнь Цзюня и распорядилась поселить его временно во дворце для поста и омовения.

Еще через три дня, в день величайшего блага, указанный Небесами, в родовом храме состоялась торжественная церемония закладки фундамента. Посмотреть на нее сбежалась почти половина города.

В тот день Хэ И, естественно, не смогла присутствовать на церемонии из-за «непривычки к местному климату». Она лишь прогулялась до городских ворот, чтобы изучить местность и расположение стражи.

Позже ее сосед Сунь Цзыюй сказал ей: «Очень жаль, что тебя не было. Мы видели, как высоко в небе пролетела черная птица, это точно была Сюань Няо!»

После начала ремонта родового храма королевская семья приняла сыновей четырех великих Бо Хоу. Остальных заложников бросили в их резиденциях, и никто ими не интересовался.

Хэ И воспользовалась этим, чтобы слоняться по Чаогэ и его окрестностям. Возвращаясь в резиденцию, она самодельным угольным карандашом на бумаге тайком рисовала карту. Из-за этого она пропустила несколько визитов северных заложников.

Беззаботные дни длились два месяца. Хэ И закончила свою карту и научилась проходить сквозь (тонкие) стены. Наконец, она дождалась, когда Ди И созвал восемьсот заложников. Говорилось «восемьсот», но на самом деле только около двадцати заложников из крупных княжеств и тех, кто состоял в родстве с королевской семьей, удостоились чести быть принятыми лично. Остальных просто собрали в боковом зале и угостили обедом.

Хотя простолюдины в столице жили хуже, чем жители Цзичжоу, дворцы Чаогэ были несравненно великолепнее резиденции правителя Цзичжоу.

К этому времени стало жарко, приближался сезон дождей. Аристократы сменили одеяния на легкие шелковые вышитые одежды, украсили себя строгими нефритовыми подвесками. Разнообразные узоры переливались в ярком свете свечей. Заложники почтительно пожелали вечного процветания делу вана и десяти тысяч лет Великому городу Шан. Казалось, золотая чаша династии Инь действительно останется нерушимой навечно.

Ди И произнес несколько казенных фраз и удалился. Инь Ци вообще не появился.

Хэ И сидела на коленях позади Чун Инбяо, слушая, как единственный оставшийся принц, Инь Шоу, произносит великую речь в стиле «твой отец — не твой отец», и мысленно подводила итог его выступлению:

«Ваши Daddy и старшие братцы вас не любят, они бросили вас, выпнули вас в Чаогэ грызть землю.

Но не беда! Я вас люблю!

Будете якшаться с отцами и братьями — будете голодать три дня из девяти. Будете со мной — будете есть до отвала.

Отныне я ваш живой папочка!»

*Спасибо, новый папочка, я с удовольствием передам твою доброту родному отцу Су Цюаньсяо, Су Ху.*

Хэ И подавила желание закатить глаза.

Затем Инь Шоу объявил, что заложники вместе с его дражайшим сыном Инь Цзяо войдут в отряд заложников, а он сам станет их командиром.

Отряд заложников делился на четыре крыла: южное, восточное, западное и северное. Тысячник (цяньфучжан) южного крыла — Э Шунь, сотники (байфучжаны) — Чжун Имин, Яо Шулян, У Гаокуй. Тысячник восточного крыла — Цзян Вэньхуань, сотники — Ма Оу, Пэн Цзушоу, Цао Цзун. Тысячник западного крыла — Цзи Фа, сотники — Люй Гунван, Синь Мянь, Тай Дянь. Тысячник северного крыла — Чун Инбяо, сотники — Су Цюаньсяо, Хуан Юаньцзи, Сунь Цзыюй.

*Распределили по статусу, значит. И, вероятно, до начала событий фильма еще несколько умрут.*

Хэ И мгновенно все поняла.

В заключение Инь Шоу сказал, что Небеса уже определили: седьмой день следующего месяца — благоприятный день для вашего вступления в лагерь. Готовьтесь стать воинами!

Сказав это, он поднял чашу и выпил вместе с ними, а затем спустился, чтобы лично утешить и поприветствовать каждого заложника, прибывшего издалека.

Глаза заложников заблестели. Цзи Фа уже громко клялся стать великим героем. В теле Чун Инбяо, казалось, тоже вспыхнуло и разлилось новое пламя.

Лишь бронзовый цзюэ в руке оставался холодным.

Хэ И прижала его к нижней губе и залпом осушила полную чашу изысканного вина.

#

Последующие дни не заслуживают подробного описания.

Хэ И, под предлогом того, что ей больше не нужно много прислуги, позволила двум рабам, прибывшим с ней из Цзичжоу, самим выбрать: получить свободу, остаться в Чаогэ или вернуться в Цзичжоу.

В столичной резиденции правителя Цзичжоу было мало слуг, так как хозяин здесь бывал редко. Это устраивало Хэ И. Она снова отказалась нанимать новых слуг, приказав лишь регулярно убирать и не входить в покои господина без дела.

Чун Инбяо, получив заряд мотивации, на следующий же день стал главным «трудоголиком».

Хэ И слышала, что он уже подчинил себе всех северных заложников из мелких аристократов, живших в резиденции Северного Бо Хоу, и теперь по очереди наведывался к заложникам из крупных и средних аристократических семей, имевших отдельные резиденции. Хуан Юаньцзи вызвался следовать за ним. Во время одного из таких «визитов вежливости» они столкнулись с Наньгун Шэном из западного крыла, пришедшим с визитом. Что произошло дальше, точно неизвестно. Все знали лишь, что словесная перепалка переросла в толчки, толчки — в драку, и северное и западное крылья подарили жителям Чаогэ захватывающее представление с участием четырех бойцов.

Поэтому в первый же день открытия лагеря отряда заложников Инь Шоу объявил: «Тысячники провинились, и их отряды должны понести коллективное наказание. Учитывая, что это ваше первое нарушение, на этот раз будут наказаны только тысячники и сотники северного и западного крыльев. Сегодня после обеда вы восемь отвечаете за уборку места после церемонии открытия лагеря. Пока не уберете все дочиста, есть не будете!»

— Я вас всех когда-нибудь прикончу!

В этот миг Хэ И поняла Северного Бо Хоу.