Глава 10: Установим правила

— Хоть в ваших словах и есть доля правды, — начала Сун Чжоу, помедлив, — но нельзя ли сначала как-то предупреждать о своём появлении? Это пугает.

На самом деле, Цзи Цзинцы наблюдал за ней уже некоторое время. Видя, как Сун Чжоу сосредоточенно вешает занавески, он не стал её беспокоить и заговорил только тогда, когда заметил её нерешительность. Выслушав её упрёк, он приподнял бровь с невинным видом.

— Я думал, вы готовы.

Иначе зачем бы понадобились все эти занавески?

Сун Чжоу очень хотелось закатить глаза, но она сдержалась и просто села на край кровати.

— Вы несколько дней не появлялись. Почему же сегодня здесь?

— У меня есть несколько предположений, но сначала ответьте мне на один вопрос.

— Какой?

— Вы видели меня тем утром, когда выходили из дома?

— Да, вы тогда ещё спали на кровати, — без раздумий ответила Сун Чжоу, поскольку этот момент хорошо запомнился ей.

— Но когда я проснулся, то уже не видел того, что происходит на вашей стороне, — Цзи Цзинцы подъехал ближе на своём кресле. — Эти несколько дней я был в отъезде.

— Вы хотите сказать… — Сун Чжоу посмотрела в полные ожидания глаза Цзи Цзинцы. — Что мы видим друг друга, только когда оба находимся в этой комнате?

— Весьма вероятно. Я заходил сюда раньше, но вас не видел. А сейчас вошёл и увидел, как вы вешаете занавески.

— А что, если в комнату войдёт кто-то другой? — поинтересовалась Сун Чжоу.

Цзи Цзинцы опустил взгляд.

— Не знаю, но лучше не экспериментировать. Чем меньше людей об этом знают, тем лучше.

Сун Чжоу была того же мнения и поэтому просила А Хэ не входить в её спальню. Однако его предостережение всё равно задело её.

— Не беспокойтесь, у меня тут не так много гостей.

С этими словами она подошла к столу, расстелила бумагу, растёрла тушь и начала писать.

Цзи Цзинцы с удивлением отметил, что её язвительный тон его ничуть не раздражает. Должно быть, от безделья, подумал он.

— Что вы пишете?

Сун Чжоу остановила кисть.

— Поскольку мы не знаем, когда прекратятся эти странности, и пока ничего не можем с этим поделать, нам придётся какое-то время сосуществовать вот так. Думаю, нам стоит установить правила, чтобы избежать лишних проблем. Вы как считаете?

— Согласен, — кивнул Цзи Цзинцы. Видя, как быстро пишет Сун Чжоу, он неожиданно для себя выпалил: — У меня только одно правило: если мы услышим или увидим кого-то в спальне друг друга, нужно немедленно уйти и не подслушивать.

Сун Чжоу подняла голову.

— У вас есть семья? Не волнуйтесь, я не из тех, кто любит подглядывать.

Цзи Цзинцы впервые в жизни покраснел. Он чуть не выкрикнул «Дерзкая!», но сдержался.

— О чём вы только думаете… Я просто хочу избежать ненужных проблем.

— Понятно. Простите, я неправильно вас поняла, — искренне извинилась Сун Чжоу и снова взялась за кисть.

Цзи Цзинцы прикрыл лицо рукой. Впервые он подумал, что столичные барышни всё же имеют свои достоинства: по крайней мере, они не позволяют себе такой вульгарности.

На какое-то время они оба замолчали. В комнате стало так тихо, что можно было услышать, как тушь впитывается в бумагу.

Сун Чжоу сидела, выпрямив спину, полностью сосредоточившись на письме. Её длинные ресницы трепетали, словно крылья бабочки. Распущенные волосы обрамляли тонкую шею. Нефритовые пальцы, держащие кисть, казались ещё изящнее на фоне тёмного дерева.

Цзи Цзинцы видел множество красавиц, разных типов и форм. Его вкус был изыскан, но он не мог не признать, что Сун Чжоу действительно очень привлекательна. Он повертел нефритовый перстень на большом пальце, вдруг почувствовав любопытство к тому, что она пишет.

Ночь была темной, небо затянуло тучами. Вдруг подул холодный ветер. Сун Чжоу закончила писать и, глубоко вздохнув, встала, чтобы закрыть окно, которое начало скрипеть.

— Кажется, дождь собирается. У вас как с погодой?

Цзи Цзинцы не обратил на это внимания. Он бросил взгляд на окно: у него по-прежнему светило солнце и дул лёгкий ветерок. Одна и та же луна, но на разных сторонах неба разная погода.

— У меня всё хорошо. Вы закончили с правилами?

— Я набросала несколько пунктов. Некоторые моменты нам пока неясны, поэтому оставим их на потом. Как вам такая идея?

Цзи Цзинцы молча опустил глаза. Сун Чжоу продолжила:

— Я подумала над вашим предложением. Чтобы избежать таких неожиданных появлений, как сегодня, предлагаю стучать три раза перед тем, как появиться. Так мы будем готовы.

— И ещё одно: давайте уважать друг друга и соблюдать приличия. Вы — знатный господин, у вас в комнате могут быть гости. У меня места мало, и, несмотря на занавески, могут быть неловкие моменты. Давайте уважать личное пространство друг друга.

— Я оставлю эти листы на столе под пресс-папье. Посмотрите завтра, сможете ли вы их взять.

Сун Чжоу говорила чётко и по делу, что значительно упрощало всё. Цзи Цзинцы, привыкший принимать решения, не нашёл, к чему придраться. Видя её открытое выражение лица, он вдруг улыбнулся.

— Пока что меня всё устраивает. Но у меня есть одно условие.

— Какое?

— Замените пресс-папье. Мне оно не нравится.

Сун Чжоу посмотрела на милое керамическое пресс-папье в виде зверька и не поняла, чем оно ему не угодило.

— Если оно вам не нравится, я должна его заменить? Вы слишком властный.

Цзи Цзинцы моргнул, вспомнив, что с этой женщиной лучше действовать мягко. Он наморщил лоб и изобразил обиду.

— Я никогда ни с кем не делил спальню. А теперь ради вас должен постоянно быть настороже. Я же инвалид…

Опять, подумала Сун Чжоу. Она не понимала, как он умудряется так легко переключаться между властностью и жалостью к себе. Решив, что это не так важно, она согласилась.

Цзи Цзинцы незаметно улыбнулся. Будучи наследным принцем, он никогда не говорил мягко, даже с отцом. Но с этой женщиной стоило ему немного смягчиться, как он получал желаемое. Даже мысли о завтрашнем семейном ужине перестали его так сильно беспокоить.

— Договоримся: я меняю пресс-папье в знак доброй воли, но вы не должны этим злоупотреблять. Согласны? — Сун Чжоу, заметив, как расслабилось его лицо, выпрямила спину.

Мягкий свет настенных светильников падал на лицо Цзи Цзинцы, подчёркивая его высокие скулы. Его глаза блестели, словно светлячки. Возможно, завтрашний ужин слишком его тяготил, и, не имея возможности уснуть, он решил немного поболтать.

— Завтра Дуаньян. Есть ли в Юйчжоу что-нибудь интересное?

Сун Чжоу удивилась. Он действительно хочет поговорить? Она и сама собиралась завтра погулять, поэтому, решив поддержать дружескую беседу, ответила:

— Говорят, днём будут гонки на лодках-драконах, а вечером — фестиваль фонарей. Должно быть очень оживлённо. Хотя, конечно, вряд ли это сравнится со столицей. Мой учитель рассказывал, что праздник фонарей на Юаньсяо в столице — настоящее чудо. Это правда?

— Ха, чудо, — усмехнулся Цзи Цзинцы. — Никогда не видел.

Он откинул полог, который подхватил ветер.

— Уже поздно. Я спать.

Сун Чжоу не понимала, почему он так резко меняет настроение. Сначала сам заводит разговор, а потом так же внезапно решает спать. Ну и…

Она напомнила себе, что не стоит раздражаться и спорить с больным человеком. Успокоившись, Сун Чжоу с шумом задёрнула алую занавеску.

Цзи Цзинцы этого не услышал. Погружённый в свои мысли, он сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

— Ха, семейный ужин. Посмотрим, какое представление меня ждёт завтра.