Четвёртый выбор (Часть 2)

Не Хуэйлань вдруг почувствовала головокружение и тошноту, земля завертелась. Прежние птичьи трели, благоухание цветов, зеленые деревья и свежий ветерок в одно мгновение исчезли, а вместо них появилось —

Одежда, одежда, одежда, одежда, одежда, одежда, одежда, разбросанная по реке, повсюду одежда.

Когда она вылавливала одежду, порезала палец о камень в реке. Рана была небольшая, но всё, что видела Не Хуэйлань, казалось, окрасилось в цвет крови.

Тёмная одежда из грубой ткани вся окрасилась в красный цвет крови. Женщины на берегу реки испуганно закричали. Не Хуэйлань смотрела на их изможденный вид, словно кровь из их тел высосали пиявки.

Когда она дрожащими руками принесла мокрую одежду домой, она увидела безупречно чистого Ю Ицюня. Изможденный вид Хэ Цуйцуй был точно таким же, как у женщин на берегу реки. Казалось, из нее высосали кровь, но цвет лица у нее по-прежнему был румяным.

Ах... Как же вся кровь, что текла из нее, была высосана ею?

Да, неудивительно, что нужно рожать сыновей.

Не Хуэйлань вдруг поняла, почему все женщины считают рождение сына самым важным делом.

Потому что только родив сына, они могут шаг за шагом подниматься с самого низа, наступая на более несчастных невесток — говоря им: если хочешь быть счастливой, как я, роди сына. Только сын принесет тебе рабов, которыми ты сможешь командовать.

Да, рабов.

Хэ Цуйцуй сплюнула шелуху от семечек на пол и с отвращением посмотрела на Не Хуэйлань: — Опять использовала свои бесполезные боевые навыки, да? Да-да, ты нюйся, великая нюйся, наш маленький обветшалый дом не вместит такую важную особу, целыми днями сходишь с ума, только позоришь меня. Руки так порезала, опять придется тратить деньги на лекарства. Обуза!

Не Хуэйлань не обратила внимания на Хэ Цуйцуй, занятая развешиванием одежды во дворе.

Хэ Цуйцуй подошла, взяла одежду, перебирая ее, и недовольно сказала: — Посмотри, посмотри, столько лет прошло, а даже одежду постирать толком не можешь, бесполезная.

— Движения медленные и неуклюжие. Говорю тебе, не думай, что специально порезав руки, сможешь избежать готовки, быстро иди! Если бы Сыци была такой же, ее бы муж, наверное, скоро начал бить. Ведь в этом мире не у всех такой же хороший характер, как у моего Ицюня, правда, сын?

— А, а? — Ю Ицюнь витал где-то в облаках. Он не заметил пореза на руке Не Хуэйлань, поднял голову, посмотрел на Хэ Цуйцуй и кивнул: — Мама права, Хуэйлань, тебе пора готовить.

Да, пора готовить.

Стирать одежду, покупать продукты, готовить, убирать двор. В свободное время еще и делать что-то для семьи, продавать, чтобы пополнить домашний бюджет.

Вот такая жизнь у госпожи Ю.

А Не Хуэйлань?

Ночью, слушая храп мужа, она ворочалась, чувствуя лишь раздражение. Она ходила взад-вперед по комнате, думая только о том, что произошло днем.

Она снова спросила себя, куда делась Не Хуэйлань.

Она явно не любила служить мужу и воспитывать детей, так почему же она этим занималась?

Она глубоко вздохнула, зажгла свечу и, одетая в нижнее белье, направилась в комнату, где хранился хлам.

Она помнила, что двадцать с лишним лет назад в ее приданом было немало золота, серебра и драгоценностей, но ей не хотелось забирать всё это. Единственное, что она хотела всегда держать при себе, был меч.

Она помнила, что этот меч еще десять с лишним лет назад висел на стене ее спальни.

Она старалась не смотреть на него, но не могла удержаться. Хэ Цуйцуй была недовольна мечом, Ю Ицюню было все равно, но в итоге убрала меч именно она сама.

Потому что каждый раз, глядя на него, вспоминая прежнюю «нюйся Не», она чувствовала только еще большую боль.

Да, ей становилось больно при мысли о том, что всё, что она когда-то делала, всё, на что была способна, стало неважным.

Нюйся Не, прославленная на весь мир?

Нет, она никому не нужна.

Им нужна госпожа Ю, которая умеет вести хозяйство и рожать сыновей.

Дрожащими руками она достала со дна сундука меч, покрытый толстым слоем пыли. Она не чувствовала грязи, не чувствовала холод металла. Она приложила щеку к рукояти меча, инкрустированной драгоценными камнями, и грубыми пальцами провела по ножнам вниз.

Она постарела, и он постарел.

Брови ее нахмурились, она схватила рукоять и вытащила длинный меч. Меч не ржавел, хотя и не использовался годами. Острие, возможно, не было таким острым, как раньше, но за эти годы она заточила немало кухонных ножей и не забыла, как точить меч.

Ей больше не хотелось думать о том, потревожит ли ночная практика с мечом Хэ Цуйцуй или Ю Ицюня.

Она смотрела на лезвие меча, блестящее серебристым светом, в котором отражалось все более четкое лицо, и не могла сдержать усиливающуюся улыбку.

Ее спина слегка искривилась от многолетней работы, среди черных волос было немало седых, а в уголках глаз давно появились морщинки.

Она постарела, но что с того?

Да, именно этот взгляд.

Она не мечтала. Она ясно видела, что Не Хуэйлань, убившая главаря Крепости Чёрного Ветра двадцать лет назад, стоит здесь.

Она любила носить белую одежду, с длинным мечом, наступая на трупы бандитов. Кровь стекала по подолу снизу вверх, окрашивая ее белоснежное лицо в красный.

У нее были свои мысли, она никогда не растворялась в толпе. Мир говорил "нет", но это было бесполезно. Она обязательно должна была сама взять меч и посмотреть.

Вид ее в белой одежде с мечом был ярок, как луна среди облаков, фигура легкая, как у бессмертной. В то время многие герои цзянху были ею очарованы. Она никого не одобряла, считая, что в этом мире никто не был ее достоин.

Потому что вся их любовь была направлена на то, чтобы убить настоящую "Не Хуэйлань".

Девушка, полная энергии и решимости, могла мечом указывать всем на нос и уверенно говорить:

— Все запомните, ваша тётушка, меня зовут Не Хуэйлань! В будущем я стану нюйся, прославленной на весь мир!

S3