Глава 2 (Часть 1)

В тот вечер Хуа Шэнь помогла Цуйвэй принять горячую ванну и осталась с ней в комнате, уложив ее спать рядом с собой на большой кровати.

Всю ночь Цуйвэй то и дело просыпалась от кашля, а Хуа Шэнь поглаживала ее по спине, не жалуясь на беспокойство.

Цуйвэй было очень неловко, что она мешает Хуа Шэнь спать, и она постоянно извинялась. Но Хуа Шэнь лишь повторяла: — Глупышка, зачем извиняться перед тетушкой Хуа?

Слушая ее нежный, успокаивающий голос, Цуйвэй сквозь дремоту словно вернулась в детство, когда ее любимая мать была еще жива. Каждый раз, когда она простужалась, мать ложилась рядом с ней и ласково гладила ее по спине, пока она не засыпала.

Хотя будущее было неопределенным, в ту ночь на губах Цуйвэй играла сладкая улыбка.

На следующее утро, проснувшись, она не увидела Хуа Шэнь. Но на столе стояла жаровня с тлеющими углями — знак того, что о ней позаботились. Встав с кровати, она открыла крышку горшка и увидела внутри теплую рисовую кашу с курицей и бобами. Зачерпнув ложкой, она попробовала кашу с ямсом — она была очень нежной и вкусной. Цуйвэй села и стала есть, думая о том, что обязательно поблагодарит Хуа Шэнь, когда увидит ее.

Пока она ела, в окно влетела золотистая обезьянка с загнутым хвостом.

Краем глаза заметив движение, Цуйвэй с любопытством обернулась. В этот момент обезьянка издала звук «джи» и прыгнула прямо к ней.

Цуйвэй вскочила от испуга, и ложка с грохотом упала в миску.

— Откуда здесь обезьяна?

Она с удивлением наблюдала, как обезьянка, подражая ей, схватила ложку и попыталась зачерпнуть кашу. Но, видимо, каша была слишком горячей, потому что, едва коснувшись ложки губами, обезьянка с криком «джи» бросила ее и спрыгнула со стола, заметавшись по комнате.

— Кто тебя учил быть такой жадной? Обжеглась, да? — кашляя, Цуйвэй подошла к обезьянке и заметила, что на ее лодыжке белая повязка. Должно быть, кто-то из дома перевязал ее.

— Ты поранила ногу? Как это случилось? — спросила она, словно обезьянка могла ей ответить.

Обезьянка посмотрела на нее, склонив голову набок, а затем выпрыгнула в окно.

— Эй! — Цуйвэй погналась за ней и увидела, как та пробежала по коридору и скрылась за деревянной дверью.

«Кто там?» — прикрывая рот рукой, чтобы подавить кашель, она подошла к двери. Хэй Юй в одежде цвета ивы сидел у окна за простым темным деревянным столом. На столе стояли каменная тушечница, тушь хуэйчжоу, фарфоровая подставка для кистей и сосуд для воды. Он держал в руке резак и сосредоточенно вырезал каменную печать.

Золотистая обезьянка, которая только что забежала в комнату, сидела на круглом столе и ела банан.

«Так вот, значит, где кабинет „Молодого господина“». В тот момент Цуйвэй еще не знала имени Хэй Юя, но понимала, что не должна мешать ему работать. Втянув голову в плечи, она уже собиралась вернуться в свою комнату, но ее выдало покашливание.

Хэй Юй по звуку понял, кто пришел. Остановив работу, он обернулся и увидел Цуйвэй, которая пыталась подавить кашель.

— Ты съела кашу?

Поняв, что он ее заметил, Цуйвэй поспешно кивнула.

— Съела… — ее снова затрясло от кашля.

— Входи, — он указал на круглый стол, предлагая ей сесть.

Милая золотистая обезьянка сидела на столе и смотрела на них, издавая писклявые звуки.

Цуйвэй объяснила, почему она пришла сюда: — Она забежала ко мне в комнату, и я боялась, что она что-нибудь натворит, поэтому последовала за ней… Это ваша обезьянка?

Хэй Юй покачал головой и протянул к ней руку.

— Дай руку.

В этот момент Цуйвэй поняла, что «Молодой господин», о котором говорил Лан Шу, не любит объяснять, что он собирается делать.

Не понимая, зачем, она протянула руку. Когда он, опустив глаза, нащупал ее пульс, она поняла его намерение.

Он хотел проверить ее пульс.

Он посмотрел на ее темные круги под глазами.

— Плохо спала?

— Кашляла всю ночь, — ответила она, кашляя. — И тетушке Хуа не дала спать… Извините.

Вспомнив счастливое лицо Хуа Шэнь этим утром, Хэй Юй слегка улыбнулся. Он подумал, что Хуа Шэнь, должно быть, рада была помочь.

— Думаю, тетушка Хуа не сердится на тебя, — он решил ее утешить, что было для него нетипично.

— Знаю, — кивнула она, но на ее лице было недоумение. — Но я не понимаю, почему тетушка Хуа так добра ко мне? Вчера вечером, стоило мне только кашлянуть, как она тут же начинала гладить меня по спине…

Он осмотрел ее одежду. Сейчас на ней было старое платье Хуа Шэнь. Хотя фасон и цвет не очень подходили ее возрасту, это не могло скрыть ее невинную, чистую красоту.

Глядя на нее так близко, он почувствовал, как что-то екнуло у него в груди.

Но выражение его лица оставалось непроницаемым.

— Тебе это не нравится? — спросил он.

— Нет-нет-нет… — она быстро замотала головой. — Мне нравится, очень нравится! Доброта тетушки Хуа напоминает мне о моей матери… С тех пор как мама умерла, никто не был так добр ко мне, поэтому я…

Видя, что она не может подобрать слов, он закончил за нее:

— Странно, неловко?

Кашляя, она кивнула. Именно эти два слова.

Обычно люди не бывают так добры и приветливы с незнакомцами!

— Возможно, ты напомнила тетушке Хуа ее дочь, — сказал он и, схватив золотистую обезьянку, выбросил ее за окно.

Обезьянка возмущенно запищала.

— Ах! — Цуйвэй хотела остановить его, но, увидев, что делает Хэй Юй, поняла, что он просто хотел, чтобы обезьянка не мешала им, и выгнал ее из комнаты.

Закрыв окно, он посмотрел на нее.

— Пойдем со мной.

Она послушно последовала за ним. Пройдя довольно большое расстояние, она робко спросила:

— Простите… а что случилось с дочерью тетушки Хуа?

Он промолчал. Когда они вошли в комнату с травами, он вдруг сказал:

— Она умерла.

Она никак не ожидала такого ответа.

— О…