На горе Лунцюань

Сердце Линь Цзинлань сжалось. Она вспомнила о своей прошлой жизни и о Вэй Чжунсы. Дунъюэ тем временем открыла коробку с едой, которую принес мальчик. Оттуда донесся аппетитный аромат. Внутри лежали разноцветные пирожные: из фасоли адзуки, из маша, из красной фасоли, из батата, из фиников и ямса, моти и другие. Они выглядели так изысканно, что у нее потекли слюнки.

Дунъюэ хотела угостить Линь Цзинлань, но тут в беседку вошел Линь Цзинь с двумя слугами.

Увидев Вэй Чжунсы, Линь Цзинь на мгновение опешил, а затем, поклонившись, сказал: — Помощник начальника уезда Сунчжоу Линь Цзинь приветствует господина Вэя.

Вэй Чжунсы был цзедуши Цзяньнани, а Линь Цзинь — всего лишь помощником начальника уезда. Разница в их положении была огромна.

Линь Цзинь знал Вэй Чжунсы, но тот вряд ли знал его, поэтому он назвал свое имя и должность.

Вэй Чжунсы был опытным политиком, но не важничал и не кичился своим высоким положением.

— Господин Линь, не стоит церемоний, — с улыбкой сказал он. — Гора Лунцюань не так известна, как гора Цинчэн, и не так опасна, как гора Цзыхуа. Поэтому здесь мало людей. Нам повезло встретиться здесь! Еще рано, господин Линь, присаживайтесь и отдохните. — Он велел слуге принести чаю для Линь Цзиня.

Линь Цзинь посмотрел на дочь и, не спеша садиться, сказал: — Моя дочь не узнала вас, господин Вэй. Прошу прощения, если она вас чем-то обидела…

Вэй Чжунсы, будучи опытным придворным, не стал бы без причины обижать кого-либо. Тем более, девушка ничем его не обидела.

— Господин Линь, что вы, — сказал он, махнув рукой. — Ваша дочь очень умна и воспитана, не стоит беспокоиться.

Линь Цзинь успокоился и, сев напротив Вэй Чжунсы, взял чашку с чаем, подул на него и сделал глоток.

Они не были знакомы и принадлежали к разным сословиям, поэтому разговор не клеился. Вэй Чжунсы и Линь Цзинь перекидывались неважными фразами.

Линь Цзинлань стало скучно. Она взяла пирожное из фиников и ямса. Оно было сделано в форме цветка персика с шестью лепестками и тычинками, так красиво, что даже жалко было есть.

Раз уж Вэй Чжунсы угостил их, отказываться было невежливо.

Цзинлань осторожно откусила кусочек. Нежный вкус финиковой пасты и тонкий аромат ямса наполнили ее рот. Ей захотелось еще.

У нее на губах осталась финиковая паста. Дунъюэ, увидев это, засмеялась и вытерла ей рот платком.

Цзинлань засмущалась и, взяв пирожное из маша, сунула его в рот Дунъюэ, чтобы та замолчала. Затем, обратившись к Чуньсюэ, сказала: — Угощайся!

Они втроем тихонько болтали и ели пирожные. Линь Цзинлань сделала глоток чая и услышала, как отец говорит: — Мы не будем вас больше беспокоить, господин Вэй. Благодарю вас за чай и угощение… — Он собирался уходить. Цзинлань поставила чашку, встала и, поклонившись вместе с отцом Вэй Чжунсы, вышла из беседки.

Вэй Чжунсы не стал их задерживать и, оставшись сидеть на скамейке, велел слуге проводить их.

Отойдя от беседки, Линь Цзинлань облегченно вздохнула.

Вспомнив вежливый, но властный вид Вэй Чжунсы, она подумала: «Хорошо, что я не стала хвастаться своими знаниями. В этой жизни я не хочу иметь никакого отношения к политике!»

Вэй Чжунсы проводил взглядом девушку в белом платье, которая уходила вместе с отцом. Его взгляд стал задумчивым.

«Почему эта девушка смотрела на меня так странно?» — подумал он.

Два мальчика разложили на каменном столе бумагу, тушь и кисти. Один тер тушь, а другой убирал чашки и коробку с едой.

Конечно, Линь Цзинлань не знала, что произошло потом в беседке.

Зачем думать о неприятных людях и событиях из прошлой жизни, когда вокруг такая красота, а она только что съела такие вкусные пирожные?

Сейчас главное — добраться до вершины и полюбоваться видом.

На вершине дул прохладный ветер.

Линь Цзинлань запыхалась, на лбу выступили капельки пота.

Чуньсюэ, заметив это, протянула ей платок: — Барышня, вытрите пот, здесь прохладно, вы можете простудиться.

Линь Цзинлань посмотрела на Чуньсюэ, у которой к лицу прилипли влажные волосы, и сказала: — Лучше вытри пот со своего лица. — Затем она достала платок и вытерла лоб.

Дунъюэ, не скрывая восторга, оглядывалась по сторонам. Увидев горы, она воскликнула: — Барышня, смотрите, вон та гора похожа на кролика с длинными ушами!

Дунъюэ заразила всех своим хорошим настроением.

Даже слуг Линь Цзиня, которые обычно были очень молчаливы, улыбнулись и посмотрели на гору, похожую на кролика.

Линь Цзинь тоже улыбнулся. Свежий горный воздух развеял его мрачные мысли.

Осенью в горах быстро холодало, и семье Линь нужно было вернуться домой до наступления темноты, поэтому они не могли долго оставаться на вершине.

Немного полюбовавшись видом, они замерзли. — Цзинлань, — сказал Линь Цзинь, — не стоит долго стоять на ветру. Пойдем обратно. Если хочешь, в следующий выходной мы снова куда-нибудь сходим.

Линь Цзинлань обрадовалась обещанию отца и, подмигнув ему, сказала: — Договорились! Я подумаю, куда бы нам сходить в следующий раз. — Она посмотрела на Дунъюэ.

Дунъюэ, которая очень любила гулять, обрадовалась, что они снова пойдут на прогулку, и закивала.

Они спустились с горы той же дорогой.

Спускаться было гораздо легче, чем подниматься.

Если по дороге наверх они устали и запыхались, то теперь они весело болтали, обсуждая, куда бы им пойти в следующий раз.

Вскоре они снова подошли к беседке. Они думали, что Вэй Чжунсы уже ушел, но он все еще был там.

Линь Цзинлань посмотрела в беседку и увидела, что Вэй Чжунсы что-то пишет кистью.

В этом не было ничего удивительного. Вэй Чжунсы, выходец из знатной семьи, увлекался различными искусствами: каллиграфией, живописью, музыкой, шахматами, стихами.

Именно благодаря своим широким интересам он в прошлой жизни заметил ее в том публичном доме.

Линь Цзинь нахмурился.

Дорога была одна, и им некуда было деваться. Не могли же они вернуться обратно из-за Вэй Чжунсы.

Но Вэй Чжунсы был цзедуши Цзяньнани, и Линь Цзинь, как подчиненный, должен был поприветствовать его.

Но они расстались всего два часа назад, и теперь, когда Вэй Чжунсы был занят, он не хотел его беспокоить.

Если он войдет в беседку, он помешает ему, а если не войдет, это будет невежливо… Он не знал, как поступить.

Линь Цзинь замедлил шаг.

Но ему не пришлось долго раздумывать.

Вэй Чжунсы, почувствовав, что кто-то приближается, отложил кисть, поднял голову и посмотрел на Линь Цзиня.

— Господин Линь, — громко сказал он, — какая встреча! Раз уж вы здесь, сыграйте со мной партию в го!

«Какая встреча? — подумала Линь Цзинлань. — Дорога одна, и вы так долго сидели в беседке, что мы не могли вас не встретить! Вы говорите так, словно мы старые друзья…»

Мальчики быстро убрали со стола кисти и тушь. Боясь, что надпись не высохла, они прижали ее пресс-папье и положили на скамейку.

Затем они расставили на доске черные и белые камни для игры в го.

Линь Цзинь не мог отказаться. Слегка поклонившись, он вошел в беседку вместе с дочерью.

Вэй Чжунсы с улыбкой протянул ему белый камень: — Господин Линь, вы гость, играйте белыми.

Белые ходили первыми, Вэй Чжунсы уступал ему.

Линь Цзинь не стал отказываться и поставил белый камень в левый верхний угол доски.

Вэй Чжунсы кивнул и сделал свой ход.

Пока мужчины играли в го, мальчик принес Линь Цзинлань чашку горячего чая: — Госпожа Линь, в горах прохладно, выпейте чаю, чтобы согреться.

Линь Цзинлань кивнула, сняла плавающие на поверхности чайные листья крышкой и сделала глоток. Она поняла, что этот чай отличается от того, который они пили раньше. «Недаром он цзедуши, — подумала она, — даже в горы берет с собой разные сорта чая…»

Она не понимала, зачем Вэй Чжунсы принес с собой столько всего: чай, еду, кисти, тушь, бумагу, даже доску для го… Он вел себя так, словно эта беседка была его кабинетом, а гора Лунцюань — его садом.

От скуки она поставила чашку на стол.

Ее взгляд упал на лист бумаги, который лежал на скамейке. Подойдя ближе, она с удивлением прочла написанные там имена нескольких влиятельных чиновников, которые активно поддерживали реформы.