Глава 2. Тигрица (Часть 2)

— Что скажешь? Чувствуешь, как тебе повезло? Женился на такой добродетельной, умелой красавице, как я, — поддразнила его Цзян Лу.

— Ты... бесстыжая! — Юноша покраснел, его длинные ресницы дрожали от гнева.

И откуда такие берутся? Грубиянка, да ещё и без тени самокритики. Она ещё смеет называть себя добродетельной! Одно её неуважение к мужу — уже достаточное основание для развода по «Семи причинам». И ещё считает себя красавицей! Худая, смуглая, в этом алом платье — как головешка в огне. И как у неё только язык поворачивается себя хвалить?

Он обязательно с ней разведётся!

— Хватит болтать. Надень перчатки и работай, — нахмурилась Цзян Лу. — До заката нужно выполоть половину сорняков, иначе останетесь без ужина.

Цинь Янь чуть не лопнул от злости. Что это за женщина? Настоящая тигрица! Меняется быстрее, чем страницы в книге переворачиваются. Он за всю свою жизнь таких не встречал.

Все женщины во дворце и в столице, какими бы коварными ни были их замыслы, всегда казались воспитанными и благоразумными. Даже если плели интриги, то делали это исподтишка, а не в открытую, как эта.

Ещё больше его злило, что оба его слуги беспрекословно слушались её и работали изо всех сил.

Он стиснул зубы и так топнул ногой, что в земле осталась вмятина.

Цзян Лу не обращала внимания на его недовольство и гнев и спокойно встала на краю поля. Осенний ветер развевал её алое платье, словно полыхающий огонь.

Сяо Синьцзы вдруг показалось, что госпожа Цзян ещё грознее, чем императрица. А эти штуки, которые называются перчатками, оказались очень удобными. В них и руки не болят, и трава кожу не режет.

Когда солнце начало клониться к западу, половина сорняков на пустоши была выполота. Дым из кухни снова потянулся в небо, смешиваясь с доносившимися издалека лаем собак и кудахтаньем кур, создавая сказочную атмосферу.

— Господин, вы как? — осторожно спросил Чжао И.

Цинь Янь выдохнул: — Жив.

Сяо Синьцзы дрожал от страха. Он служил принцу во дворце пять лет и никогда не видел его таким злым. Но и их винить нельзя — госпожа Цзян всех держала в ежовых рукавицах.

Чжао И был простым человеком, и все его переживания и тревоги были написаны у него на лице. Видя, в каком гневе господин, он не смел много говорить.

Ему стало грустно. Говорят, тигр, попавший в беду, становится жертвой собак. А господин, похоже, попал под каблук жены.

Цинь Янь, не принимая ничьей помощи, поднялся, вытаскивая ноги из грязи. Оглянувшись на расчищенный участок земли, он вдруг испытал небывалое чувство удовлетворения. Приятная усталость разлилась по всему телу, и он почувствовал, как что-то внутри него отпускает, становится легко и свободно.

На ужин было мясо тушёное с лапшой и капустой. Лапшу Цзян Лу раскатала сама.

Наученные предыдущим опытом, все отнеслись к этой простой еде с уважением. В каждом кусочке были и лапша, и мясо, и овощи. Упругая лапша, пропитанная ароматом копчёного мяса, и сладковато-хрустящая пекинская капуста — это сложное сочетание вкусов было просто божественным.

С разрешения Цзян Лу Тао'эр ела вволю. Она была довольна и сыта, и радость светилась в её глазах.

Цзян Лу тоже была довольна. То, что приготовленную ею еду съели без остатка, было лучшей похвалой её кулинарным способностям.

Цинь Янь молча поужинал и снова ушёл, не проронив ни слова. Он ни разу не взглянул на Цзян Лу, но она знала, что он всё время был на взводе.

Нарядный господин после целого дня работы выглядел ужасно. Его роскошные одежды были покрыты зацепками, а белоснежная ткань — грязью, травой и сухими листьями. Работать в такой одежде — настоящее кощунство.

Не только он, но и Чжао И с Сяо Синьцзы выглядели не лучше.

Цзян Лу решила, что нужно купить им подходящую одежду.

С наступлением сумерек на небе появился месяц, а вскоре замерцали и звёзды. Стрекотание осенних насекомых наполняло ночь особым деревенским очарованием.

В главной комнате было тихо и темно. Чжао И преданно стоял на страже у двери.

Вскоре Сяо Синьцзы на цыпочках вышел и шёпотом сообщил, что господин, едва коснувшись головой подушки, заснул.

Он был очень удивлён, а потом, словно что-то поняв, с благодарностью посмотрел на боковую комнату.

В боковой комнате горел свет. Цзян Лу составляла список. В хозяйстве было много работы. Раз уж они решили заняться сельским хозяйством, нужно было приобрести инструменты и составить план.

Вошла Тао'эр и доложила, что господин уже спит.

— После такого дня он должен крепко спать.

Семнадцатилетний юнец, чуть что — сразу в слёзы. Цзян Лу не собиралась с ним нянчиться.

Она хотела посмотреть, останутся ли у него силы на эти переживания после тяжёлой работы.

— Ладно, иди спать.

— Госпожа...

Цзян Лу посмотрела на Тао'эр. Этой девочке тоже было всего лет тринадцать-четырнадцать.

— Кто рано ложится и рано встаёт, тот здоровье бережёт. Иди спать.

Тао'эр тихо ответила и нерешительно вышла. Глядя на склонившуюся над бумагами при свете свечи женщину, она вдруг подумала, что эта новая госпожа совсем не похожа на всех, кого она знала раньше.