Глава 10 (Часть 1)

Назвавшись, Сун Вэйфэн замолчал.

Даже когда служанка принесла новые блюда, он не притронулся к палочкам.

Спустя некоторое время Сун Вэйфэн заговорил с Чжоу Цзыянем: — Я слышал ваш разговор с Доудином. Благодарю вас, учитель, за то, что вовремя направили его мысли в нужное русло. Мне было неудобно говорить при нем, поэтому я попросил Вэньсю увести его.

Честно говоря, в этом деле замешаны семь человек, но только меня одного отправили домой из академии. Сказали, что мне нужно отдохнуть, но не уточнили, когда я должен вернуться.

— Когда я уходил из академии, я действительно чувствовал себя изгоем, — Сун Вэйфэн горько усмехнулся. — Меня оскорбили, и я не выдержал, ответил. Почему же в итоге выгнали только меня?

— А с какого момента вы слышали наш разговор с Доудином? — вместо ответа спросил Чжоу Цзыянь.

— С того момента, как учитель начал рассказывать о том, что один высокопоставленный чиновник вот-вот потеряет все, — ответил Сун Вэйфэн. — Я ждал у двери.

— Подслушивать — недостойное занятие для ученого, — Сун Вэйфэн опустил глаза, извиняясь. — Но вы говорили так убедительно, что я невольно остановился и захотел дослушать до конца.

Ни один учитель раньше не говорил с ним так, словно с ребенком, разжевывая и объясняя сложные истины.

Для ученого самое важное — встретить хорошего учителя.

Сун Вэйфэн завидовал Доудину, у которого был такой учитель.

— Почему вы не воспользовались тем, что дал вам Доудин? — Чжоу Цзыянь, услышав похвалу, отложил чашку с супом и с любопытством посмотрел на Сун Вэйфэна.

— Не смейтесь надо мной, учитель, но я слишком хорошо знаю характер Доудина, — Сун Вэйфэн вспомнил, как подмигивал ему Доудин, и на его печальном лице появилась легкая улыбка. — Если бы вы знали об этом, Доудин не стал бы так мять бумагу со стихами. Должно быть, он взял их без вашего ведома.

— И да, и нет, — Чжоу Цзыянь слегка склонил голову.

Он заметил, как Сун Доудин пытался незаметно сунуть ему бумагу.

Если бы он не дал своего молчаливого согласия, стихи бы не попали в руки Сун Вэйфэна.

Так что это нельзя было назвать «своеволием» Доудина.

— Учитель, оригинал, написанный вами, забрали мои однокашники, поэтому мне пришлось переписать стихи. Надеюсь, вы не сердитесь, — Сун Вэйфэн достал из рукава аккуратно сложенный лист бумаги.

— Это ты переписал? — Чжоу Цзыянь развернул лист. На нем красивым, разборчивым почерком были переписаны стихи, которые он сочинил на уроке.

Про себя Чжоу Цзыянь поставил Сун Вэйфэну высший балл.

Этот юноша был очень старательным, да и почерк у него был прекрасный.

Чжоу Цзыянь взял копию стихов и спросил: — Я не должен был спрашивать об этом, но я все же учитель Доудина… Не могли бы вы рассказать, что произошло в академии?

— Эх… — Сун Вэйфэн потер виски и тяжело вздохнул.

Стихи, написанные Чжоу Цзыянем, конечно, были хороши, по крайней мере, лучше, чем те, что мог написать сам Сун Вэйфэн.

Но он все равно не хотел выдавать чужие стихи за свои.

Однако это поэтическое собрание было отличной возможностью пообщаться с другими учениками, и раз уж он пришел на первое, не было смысла пропускать второе.

Поэтому он все-таки пошел.

Но он не ожидал, что те самые однокашники снова начнут к нему придираться.

Во время перебранки они нарочно опрокинули его стол.

И забрали рукопись Чжоу Цзыяня, которую он спрятал под столом.

— Сун Вэйфэн, ты же уже все написал? Зачем тебе это? Ты что, заранее подготовился? — спросил один из однокашников, которые постоянно издевались над Сун Вэйфэном, держа в руках смятый лист бумаги и громко зачитывая стихи Чжоу Цзыяня. — … «В одиночестве стою в павильоне у Западной реки, хочу выпить, но нет вина…» Сун Вэйфэн, это ты написал?

Другой тут же подхватил: — Почерк и стиль совсем не похожи на твои. Сун Вэйфэн, ты что, украл чужие стихи, чтобы покрасоваться на собрании?

— Сун Вэйфэн, ученый муж должен быть благородным и честным, как ты мог совершить такой низкий поступок?!

Не дав Сун Вэйфэну и слова сказать в свою защиту, они единогласно признали его виновным.

Словно он действительно украл чужие стихи, чтобы выставить себя в лучшем свете.

Выслушав два стихотворения, все присутствующие посмотрели на Сун Вэйфэна другими глазами.

Уровень этих стихов был гораздо выше, чем у Сун Вэйфэна.

Даже выше, чем у большинства учеников, присутствовавших на собрании. В этом действительно было что-то странное.

Но Сун Вэйфэн всегда был таким тихим и спокойным, неужели он мог украсть чужие стихи?

— Замолчите! Это не мои стихи, и я их не крал! Если бы вы не опрокинули мой стол, вы бы их не увидели! — Сун Вэйфэн был в ярости. Он сжал кулаки, пытаясь подавить гнев.

Зачинщик же, самодовольно ухмыляясь, спрятал стихи за пазуху и с вызовом сказал Сун Вэйфэну: — Конечно, конечно. Когда придет учитель, мы с ним все обсудим.

Сун Вэйфэн сделал глубокий вдох: — Я сказал, это не мои стихи. Верните мне рукопись.

— Это же краденая вещь, как я могу тебе ее вернуть? — Зачинщик продолжал называть стихи «крадеными», разжигая гнев Сун Вэйфэна.

Сун Вэйфэн терпел и терпел, но, как оказалось, его терпение не принесло ни понимания, ни сочувствия.

В таком случае, ему тоже нечего было терять!

До переезда в город он всегда работал в поле, и его тело было гораздо крепче, чем у этих книжников, которые только и знали, что учиться и развлекаться.

Под натиском грубой силы те, кто только что кричали на него, съежились перед Сун Вэйфэном, словно цыплята.

На их высокомерных лицах не осталось и следа прежней заносчивости, их губы дрожали от страха.

— С-Сун Вэйфэн, я тебе говорю! Если ты посмеешь поднять руку, тебя выгонят из академии! Ты хорошо подумал?!

— Т-точно! Не забывай, ты же гоэр! Если ты поднимешь руку на человека, это запишут в твою регистрационную книгу! Потом замуж не возьмут!

Сун Вэйфэн размял пальцы, и хруст костяшек заставил всех вздрогнуть.

Схватив зачинщика за воротник и пристально глядя ему в глаза, он сказал своим ледяным голосом: — Что, вы же все время твердили, что мне нужно идти домой и выходить замуж? Хорошо, я вас сейчас отлуплю, и пойдете вы все домой замуж выходить. Но сначала я хочу, чтобы вы запомнили: я, Сун Вэйфэн, не позволю себя обижать.