Глава 3

Большая такая метка: «Демон».

После того случая Чжао Аньчжи стал часто приходить. Просто внезапно стучал ночью в дверь, потом, не говоря ни слова, оставался у меня на ночь, а утром уходил.

Я изначально не знала, как себя вести, и никогда не церемонилась с ним. И хотя я понимала, что передо мной единственный в Поднебесной обладатель наивысшей власти, настоящего страха я не испытывала.

Он не был жестоким человеком, и каждый раз, приходя ко мне, казался уставшим.

Поначалу, когда я не знала правил приличия, он то и дело пугал меня какими-то наказаниями, но потом перестал винить за дерзость. Только вздыхал, когда я ставила его в тупик, и, вскинув свои прекрасные глаза, произносил: «Ло Чу…» Я понимала, что он хотел сказать: «Ну хватит». Потому что все так делали, и, услышав это, я благоразумно замолкала.

Не могу не признать, с ним мне было неплохо.

Он обнимал меня чаще, чем обнимали за всю мою жизнь. Хотя я и учитывала, что он, возможно, просто боялся, как бы я во сне не скинула его с кровати, но эта близость, когда я чувствовала его дыхание, необъяснимо успокаивала.

Наверное, еще одно слово – тепло.

Когда мы были вместе, у меня возникало странное чувство, словно мы дети, обнявшись, согреваем друг друга.

Бывало, пока он спал, я при лунном свете рассматривала его лицо. Казалось, он крепко спит, но брови оставались нахмуренными.

Я разглаживала их рукой и только потом спокойно зарывалась лицом в его объятия и засыпала.

На следующее утро, еще полусонная, я смутно чувствовала, как кто-то поправляет мне одеяло. Я слегка приоткрыла глаза и увидела перед собой расплывчатый красивый силуэт. Я протянула руку и дотронулась до него, и в тот же миг этот человек замер, развернулся и быстро выбежал из комнаты.

Да ладно, всего лишь потрогала, чего так шарахаться-то?

Пробормотав это, я перевернулась на другой бок и снова уснула.

Позже я упомянула об этом случае, а он бесстыдно заявил: — Ло Чу, не стоит рассказывать мне свои эротические сны.

Я чуть кровью не сплюнула.

Хотя Чжао Аньчжи по-прежнему казался отстраненным и немногословным, но в моем сердце за это время мы довольно хорошо узнали друг друга.

Я чуть с ума не сходила в этой скучной куче гаремных женщин, и знакомство с мужчиной, конечно, было благом.

Иногда он приходил раньше и просил меня заварить ему чай. Я пользовалась этим, чтобы поболтать с ним. Он не очень любил меня слушать, но я знала, что, как и моя служанка Сяоцуй, надменные девицы из соседних покоев и евнух Лю, выдающий мне жалование, они все притворяются, что им нет до меня дела, но на самом деле им интересны мои слова.

В безголовом гареме борьба становилась все более захватывающей и жестокой. Я была очень рада, что Чжао Аньчжи не сделал меня своей настоящей наложницей, иначе бы я, великая воровка, погибла от рук нескольких ревнивых женщин.

Кому быть императрицей

В этом месяце в мире сплетен было довольно оживленно, потому что, как говорят, вдовствующая императрица решила, что в гареме должна быть женщина, которая бы всем управляла, поэтому собиралась обсудить с императором вопрос выбора императрицы.

Что касается кандидатуры императрицы, то это, конечно, были не кто иные, как госпожа Цзин, Ду Чжиянь, госпожа Мин, Чи Цзинь, и госпожа Лян, Су Хуа.

Подумав об этом, я созвала окрестных бездельников и открыла букмекерскую контору. Мы ставили на то, кто из этих трех женщин станет императрицей. На какое-то время все выложили свои сбережения. Зоркие люди спросили меня: «Ты только позволяешь нам делать ставки, а каков твой выбор, Ло Чу?»

А я, злобно усмехнувшись, ответила: «Не торопитесь, не торопитесь».

Я, конечно, не могла торопиться, потому что должна была дождаться прихода Чжао Аньчжи и лично спросить об этом у заинтересованного лица, чтобы сделать ставку. Я не была похожа на этих сплетниц, которые занимаются подобными вещами без всякой уверенности.

В этот вечер я наконец дождалась знакомого стука в дверь.

Услышав шум у двери, я, давно ожидавшая, не дождавшись третьего стука, быстро открыла дверь и выдавила самую восторженную улыбку. Чжао Аньчжи был так напуган, что прищурился и не осмелился войти.

Но он должен был войти, даже если бы не захотел. Я схватила его за руку, втащила в комнату, усадила его и принялась наливать чай и делать массаж спины. Он не осмелился пить чай, который я ему дала. Сидя на стуле, он то и дело поглядывал на меня. В конце концов, не выдержав, он спросил: — Ло Чу, что… что с тобой сегодня?

— Со мной все хорошо, — ответила я.

Чжао Аньчжи облегченно вздохнул и, встав, сказал: — Тогда можно и почить.

Я быстро подскочила к нему и протянула руку: — Позвольте вашей служанке помочь вам раздеться.

Казалось, эти слова совершенно потрясли его. Он отступил на шаг: — Ло Чу, если тебе что-то нужно от меня, просто скажи. Иначе я сегодня не осмелюсь остаться здесь на ночь.

Раз так, перейдем сразу к делу.

Мы снова сели, я подперла щеку рукой и, глядя на него, спросила: — Кого ты хочешь выбрать в императрицы?

Услышав эти слова, он снова поставил чашку, которую с таким трудом поднес к губам.

На его лице, казалось, появилась улыбка. Он тоже посмотрел на меня и сказал: — В любом случае, это буду не ты.

— …Я знаю, — я украдкой прокляла этого императора, который никогда не отличался тактичностью, но все же, сохраняя улыбку, спросила: — Скажем так, госпожа Цзин, госпожа Мин, госпожа Лян, кого ты выберешь?

— О… — он с интересом посмотрел на меня и произнес фразу, от которой мне захотелось его придушить: — Ты уже выбрала цели, хочешь навредить им, а потом соблазнить меня и взобраться на трон императрицы?

Услышав эти слова, я в ярости вскочила, перевернула стол, схватила Чжао Аньчжи за воротник, надавала ему несколько десятков пощечин, а затем, глядя на еле живого человека на земле, хлопнула в ладоши, холодно хмыкнула и сказала: — Да с чего бы мне жаждать твоего трона императрицы, знаешь ли ты, кто я? Я, девица, знаменитая воровка Ло Чу, так что не зли меня, хе-хе-хе…

— Чего ты ухмыляешься?

Моя фантазия внезапно прервалась. Подняв глаза, я снова увидела пару глаз, полных отвращения.

Эх, что поделаешь, раз уж он император?

Я убрала с лица злобную усмешку и, снова приняв подобострастный вид, спросила: — Скажи честно, кто тебе больше нравится?

— Мне никто не нравится, — отпив глоток чая, не шутя, сказал он. — Женщины в гареме слишком лицемерны и надменны, и искусно плетут интриги.
Кроме того, если бы мне действительно нравилась какая-нибудь девушка, я бы ни за что не позволил ей стать моей наложницей, ведь даже во время сна рядом всегда находятся евнухи и служанки, которые следят за каждым движением, бдительны всю ночь.
Это меня очень утомляет. Именно потому, что я устал от того, что даже во время сна рядом должны находиться люди, которые меня «охраняют», в тот день я отослал своих слуг и случайно пришел к двери одной из наложниц, и сейчас, наверное, только здесь я могу по-настоящему отдохнуть.

От этих слов у меня защемило сердце.

Неужели императору, чтобы получить даже такую простую вещь, как отдых, приходится так ухищряться?

Я вспомнила, что каждый раз, когда он приходил сюда, на его лице действительно была усталость, и внезапно в моем сердце поднялось какое-то странное чувство.

— Тогда… — с горечью посмотрела я на него и все же не смирилась и задала вопрос: — Кого ты все-таки хочешь сделать императрицей?

Чжао Аньчжи, наверное, захотелось растоптать меня, но он сдержался и сказал: — Раз никто не нравится, значит, у каждой есть шанс.

— Но… — снова открыла я рот, но, увидев взгляд Чжао Аньчжи, благоразумно замолчала.

Вечером, ложась спать, я вспомнила его слова о том, что если бы ему нравилась девушка, он бы ни за что не заставил ее терпеть, когда даже во время сна кто-то наблюдает за ней.

Вдруг мое сердце пропустило удар, и я подумала, а вдруг я ему нравлюсь?

Вдыхая окружавший меня легкий аромат, я всю ночь была в плену этой мысли.

Когда утренний свет только начал проникать в окно, я не удержалась и приподнялась, чтобы рассмотреть его вблизи.

Его глаза были закрыты, а густые ресницы очень милые. В таком виде он выглядел менее величественным, чем когда был бодр, но зато по-другому прекрасен.

Я не удержалась и приблизилась к нему еще больше. От этого мое сердце забилось еще сильнее, словно я была чем-то околдована.

О чем ты думаешь!

Я покачала головой, отбросила какую-то навязчивую мысль и, снова улегшись, зарылась лицом в объятия, наполненные знакомым ароматом.

Только тогда я почувствовала сонливость и, в полубессознательном состоянии, заснула.

Позже, когда вот-вот должны были выбрать императрицу, из ниоткуда появилась темная лошадка – наложница по имени Ян Юй. Выяснилось, что она беременна императорским отпрыском. Изначально Ян Юй была из знатной семьи, а теперь, благодаря беременности, да еще и благосклонности императора, она успешно взошла на трон императрицы.

Нефритовый пруд красавиц

С тех пор как в тот день я задумалась над вопросом «нравлюсь ли я ему», я больше не могла выбросить эту проклятую вещь из головы.

Это привело к тому, что мой победный стиль в маджонг потерпел крах, и я проиграла большую часть ранее выигранных денег, в результате чего те, кого я раньше обыгрывала, бросились отыгрываться.

— Ах вы, коварные люди, пользующиеся моим бедственным положением! — доставая последние несколько лянов серебра из своего кошелька, не могла не воскликнуть я.

Королева Кривых Зубов, у которой чуткий слух, тут же поинтересовалась: — Бедственное положение? Что за беда? Расскажи сестрице.

— Беда в том, что я терзаюсь сомнениями, нравлюсь ли я ему, — не подумав, выпалила я свой секрет.

И несмотря на все мои опровержения, через три дня новость о том, что я влюбилась в свою служанку Сяоцуй, распространилась по всему миру наложниц.

Мое доброе имя снова было безжалостно растоптано.

С тех пор как в моей жизни появился такой непредсказуемый фактор, как Чжао Аньчжи, время, казалось, стало лететь быстрее, и незаметно наступил праздник Середины осени.

По традиции, члены императорской семьи и аристократы должны сопровождать императора на поклонение предкам, и в последнее время весь дворец был занят этими делами.

Праздник Середины осени в императорском дворце сильно отличался от народного. На поклонение предкам отправлялась огромная толпа людей, а церемонии были невероятно сложными. В Сучжоу же все ночью на берегах рек и озер пускали фонарики, чтобы помолиться за своих усопших родственников и друзей. В то время сучжоуские ночные рынки были чрезвычайно оживленными, а на озере были и фонарики, и лодки для прогулок, что было поистине прекрасно.

Я вспомнила, как когда-то вместе с Учителем и старшим братом пускала фонарики на озере, но теперь Учитель уже ушел в мир иной, а о местонахождении старшего брата ничего не известно, и я осталась одна в этом глубоком дворце, и мне стало немного грустно.