Глава 9 (Часть 1)

Глава 9

Мотоблок въехал в деревню. Гуаньшуй спал без задних ног. Чжан Чуньлинь подошёл и потряс его, тут же придумав шалость:

— Эй! Братец Шуй заснул как дурак! Чжао Фанцао, давай отнесём его домой?

С этими словами он схватил Гуаньшуя за обе ноги, но Чжао Фанцао так на него зыркнула, что он тут же отдёрнул руки:

— Отстань!

Чжао Фанцао потрясла Гуаньшуя за голову:

— Гуаньшуй, просыпайся, мы приехали!

Спящий не реагировал. Пань Я протянула свою пухлую ручку и зажала Гуаньшую нос. Тот хмыкнул, мотнул головой и проснулся.

Обнаружив, что уткнулся головой кому-то в колени, Гуаньшуй смутился:

— Сестрёнка, у тебя ноги не затекли?

Чжао Фанцао покачала головой и, прищурившись, улыбнулась:

— Гуаньшуй, тебе снилось, что ты скачешь на лошади?

Гуаньшуй был спросонья:

— А? Откуда ты знаешь?

Во сне он ехал в ужасно шумной повозке, которая мчалась по горной дороге. Вокруг была непроглядная тьма, и неизвестно было, куда они едут.

Гуаньшуй выспался в трясущемся мотоблоке и, вернувшись домой, бодро показал отцу вазелин в ракушке. К его маленькой стёганке были пришиты два кармана, набитые разными конфетами, а также несколько цветастых бумажек — это были фэни, которые ему сунула какая-то семья.

Чжу Ваншань похвалил его, расплёл ему косички, сложил его драгоценные лакомства в коробочку и пошёл на кухню разогреть оставленный ужин.

Зашла соседка. Увидев, как Гуаньшуй уплетает рис, она удивлённо сказала Чжу Ваншаню:

— Ты ещё и вечером ребёнка кормишь? У нас тут дети едят только два раза в день.

Чжу Ваншань впервые об этом слышал и тоже удивился:

— Почему это?

— Эх, зерно экономят! Дети ведь не работают, ничего страшного, если один раз не поедят. Испокон веков так жили.

Гуаньшуй поднял голову, на щеке прилипла рисинка. Он жалобно посмотрел на взрослых. Соседка рассмеялась:

— Неудивительно, что ребёнок такой миловидный.

Отец и сын жили в деревне уже почти месяц. Когда они только приехали, их часто разглядывали: оба в странной длинной одежде, с длинными волосами, холёные, словно небожители. Они часто становились объектом обсуждения среди селян.

Теперь, со временем, жители деревни постепенно потеряли к ним интерес и привыкли к их присутствию.

Соседка ушла. Гуаньшуй посмотрел на Чжу Ваншаня:

— Папа, с завтрашнего дня я тоже не буду есть вечером.

Чжу Ваншань с жалостью погладил его по голове, подумав, что ребёнок становится всё более рассудительным:

— Что за глупости ты говоришь? Папа твой ни на что не годен, ласточкиных гнёзд достать не может, так что, и рисом тебя не накормит?

На следующий день был четвёртый день Нового года. В правлении бригады высыпали содержимое двух больших мешков из мотоблока, всё подсчитали и записали. Бухгалтер достал книгу учёта трудодней.

Распределение по-прежнему шло по трудодням. Часть вещей выделили отдельно для тех, кто участвовал в представлении. Поскольку вещи были самые разные, при распределении возникли споры и препирательства. Тогда решили пересчитать стоимость вещей в денежный эквивалент, вычислить, сколько юаней полагается каждой семье, и затем выдать соответствующие товары.

Это был лучший способ, который смогли придумать, но в правлении всё равно стоял шум и гам. Например, пачка сигарет «Петух» стоила два фэня, и пакет белого сахара — тоже два фэня, но сахар был определённо популярнее сигарет.

Тут-то и проявилась роль старосты и начальника. Те, кто хорошо себя проявил в течение года, выбирали первыми. Конечно, не обошлось без субъективных факторов.

Еду и предметы быта разобрали быстро. У Гуаньшуя и его отца, недавно приехавших, было меньше всего трудодней, поэтому им достались только пакет сахара и пачка соли. Гуаньшуй обменял свой сахар стоимостью два фэня на бутылку гаоляновой водки за три фэня у кого-то другого. Обе стороны остались довольны. Он хотел подарить эту бутылку отцу на Новый год.

За всё время, что они здесь провели, его бедный отец даже запаха вина не почувствовал.

Поскольку он два дня выступал в роли «Девушки-лотоса», ему дополнительно выделили несколько чи новой ткани. Отрез синего ситца в цветочек разрезали на четыре части, и каждый из четырёх детей получил по куску, чтобы отнести деревенскому портному и сшить одежду.

Новый год закончился, и в деревенской начальной школе начались занятия. Чжу Ваншань сходил в правление бригады узнать подробности: платить деньги не нужно, приносить мясо, зерно или другую плату за обучение тоже не требовалось. Все дети деревни Сишань могли ходить в школу.

Гуаньшуй в новенькой одежде, с ранцем, сшитым приёмной матерью из лоскутков, пошёл в школу.

В конце первого семестра в первом классе было ещё несколько детей, но к началу этого семестра осталось только семеро. Говорили, что двое других не могли учиться и вернулись домой помогать по хозяйству.

Начальная школа Сишань представляла собой одноэтажное здание из шести комнат. Одна служила учительской, а оставшихся пяти классов не хватало. Поэтому первый и второй классы занимались в одном помещении. Восемь первоклассников и семь второклассников теснились в одном классе на уроках. Учитель тоже был один. Он объяснял материал ученикам слева, давал им задание, а затем переходил к ученикам справа.

Впереди класса висела маленькая доска, а на задней стене красовалась надпись из восьми иероглифов: «Хорошо учиться, каждый день стремиться вверх». Столов хватало, а вот стулья были самых разных фасонов: со спинками, маленькие квадратные табуретки, круглые табуретки, а некоторые были просто сложены из двух больших синих кирпичей. Непослушные дети раскачивались на таких «стульях», и когда учитель их ругал, они сваливали вину на кирпичи: «Учитель, это кирпичи качаются, я не виноват!»

В первый день учёбы четверо детей из третьей бригады деревни Сишань пришли в школу в одинаковой новой одежде, сшитой одним и тем же портным. Сидя в одном классе, они привлекали к себе внимание.

После первого урока Пань Я и Чжан Чуньлинь поиграли на улице и вернулись. Их новая одежда уже потеряла вид: они измазали друг друга грязью, и хотя грязь оттёрли, остались грязные пятна.

Квадратный кусок железа, висевший под навесом, зазвонил. Чжан Чуньлинь слепил комок грязи и швырнул его в доску. Комок прилип. Не успели его стереть, как вошёл учитель.

Учителем был мужчина лет сорока с лишним из четвёртой бригады деревни Сишань. В молодости он несколько лет проучился в частной школе, и для обучения первоклассников и второклассников его знаний было более чем достаточно.

Он сразу заметил комок грязи на доске. Его веки опустились:

— Говорите, кто это сделал?

Пятнадцать учеников молчали.

— Даю вам ещё один шанс. Честно встаньте и признайтесь.

В классе стояла гробовая тишина. Чжан Чуньлинь не хотел признаваться, а другие дети считали, что ябедничать стыдно.

Учитель с бамбуковой указкой в руке стал расхаживать по классу:

— Так, все протяните руки.

Чжан Чуньлинь изо всех сил тёр руки о штаны, но оттереть их дочиста не смог и выдал себя. Учитель наказал его указкой, и мальчик взвизгнул от боли.

Учитель подошёл к столу, медленно отковырял почти засохший комок грязи, тщательно стёр следы тряпкой для доски и неторопливо принялся наставлять учеников:

— Вот видите, вы тратите своё же время. Вершок времени — вершок золота, но за золото не купишь и вершка времени. Сколько раз я вам это говорил, а вы всё не слушаете, эх!