Глава 4 (Часть 2)

Разговоры женщин за столом на мгновение стихли. Лян Шаньюань была приемной дочерью госпожи Ли. У госпожи Ли изначально были сын и дочь, Лян Шаньжэнь и Лян Шаньюань. Несколько лет назад дочь пропала, и тогда госпожа Ли удочерила нынешнюю девушку, дав ей то же имя — Лян Шаньюань.

Хотя она была приемной, ее считали словно вновь обретенной после утраты, и в усадьбе к Лян Шаньюань относились с уважением. Подхалимка-наложница Ян уже собиралась что-то сказать, но в этот момент вошли слуги с блюдами, вовремя предотвратив назревающую ссору.

Мэн Цюцы тоже подошла к столу. Сначала подали только вегетарианские блюда, расставив их по краю. Затем начали приносить мясные кушанья.

Наконец, в центр стола поставили большое фарфоровое блюдо с чем-то белесым. В этом белом месиве виднелись извилины мозга, освещенные колеблющимся светом фонарей, они казались искаженными.

— Угощайтесь, — госпожа Ли мягко улыбнулась троим гостям. — В центре — главное блюдо нашей усадьбы Лян: лотосовый корень, тушеный с обезьяньими мозгами. Кто пробовал, тот не забудет.

Неизвестно, как были приготовлены эти мозги, но пахли они невероятно соблазнительно.

Тин Лань, которая и так была не прочь поесть, сглотнула слюну, но, поймав взгляд своей госпожи, отложила палочки.

Госпожа Ли, словно опасаясь, что гости стесняются, велела слугам разложить им по чашке. — Ешьте, это правда очень вкусно…

Ее слова прервал тихий женский плач.

Это была Цинь, родная мать девятого молодого господина.

— Что случилось, сестрица? — Госпожа Ли утешающе похлопала ее по спине, так как сидела рядом.

— Ничего, госпожа, — Цинь была красива. Хуа Чжо помнила, что та была актрисой из театральной труппы, которую выкупил Лян Чанцюнь, будучи старше ее на тридцать с лишним лет. Сидящая рядом госпожа Ли выглядела почти как ее мать. — Я просто вспомнила, как девятый молодой господин раньше тоже боялся есть обезьяньи мозги, и госпожа так же его уговаривала. После этого он их полюбил. Как вспомню о нем, так сердце сжимается, госпожа…

— Эх, постарайся смириться, сестрица. Дух девятого молодого господина на небесах точно не хочет видеть твои слезы.

Цинь плакала, а Хуа Чжо ела овощи и наблюдала за происходящим. Вдруг Цинь, утешаемая госпожой Ли, резко подняла голову, и ее заплаканные глаза метнули ядовитый взгляд в другую сторону.

Хуа Чжо вздрогнула от этого взгляда и проследила за ним, тоже застыв на месте.

Она встретилась взглядом с глазами, которые пристально смотрели на нее.

Это была Лян Мэнши, та самая странная женщина, которую они встретили в первую ночь.

Она теребила серебряный колокольчик на своей одежде и глупо улыбалась Хуа Чжо.

— Еще смеет улыбаться…

Цинь, продолжая плакать, с ненавистью прошипела достаточно громко, чтобы ее услышали: — Ты так безумно хотела сына! Твоя бесполезная дочь умерла перед Новым годом, а в Праздник середины осени ты погубила моего сына… Не думай, что я не знаю!

— Ай, сестрица, не говори глупостей.

Госпожа Ли взглянула на Лян Чанцюня за соседним столом. — Если господин услышит твои слова…

— Пусть слышит!

Хотя Цинь сказала это громко, ее голос дрожал от сдерживаемой ярости, словно она хотела содрать с Лян Мэнши кожу и съесть ее.

— Не думай, что я не знаю! Мы живем в одном дворе. Когда-то я сплетничала о ней, вызвав ее зависть и ненависть. Но почему она не выместила злобу на мне? Девятый молодой господин был так мал… Эта ядовитая женщина… Как у нее хватило духу?!

— Сестрица, она же безумная, на что она способна? Твои сплетни она, вероятно, давно забыла. И ты забудь о ней.

Слезы текли по щекам Цинь ручьями.

— Госпожа, вы должны меня понять! Даже если она не способна, в моем сердце это связано с ней! Я знаю, что схожу с ума, но разве мать, потерявшая ребенка, да еще и сына, может не обезуметь? Мой девятый молодой господин был не хуже Шици, такой умный, подающий надежды! А вспомните, как пропала Шаньюань, такая хорошая Шаньюань, лучше любого мальчика! Как Наньинь любила свою сестру Шаньюань? Вы должны меня понять, боль от потери ребенка разрывает сердце на части! У-у-у…

Под плач Цинь женщины за столом замолчали. Особенно Ян, мать шестого сына Лян Шици, опустила голову и затихла, словно боясь дурного предзнаменования, и даже отодвинулась подальше.

Хуа Чжо украдкой взглянула на сидевшую рядом Лян Шаньюань. Она ожидала увидеть хоть какую-то реакцию, но лицо призрака оставалось обычным, она даже играла сама с собой в веревочку.

Госпожа Ли достала платок и тоже начала утирать слезы. Две женщины утешали друг друга.

К счастью, никто не обращал на них внимания, и это позволило Хуа Чжо и ее спутникам избежать необходимости есть обезьяньи мозги. К концу ужина они так и не притронулись к этому блюду.

Увидев знак Сюй Жуи, все трое встали, подошли возжечь благовония для девятого молодого господина и собрались уходить.

Госпожа Ли, утирая слезы платком и вспоминая свою пропавшую дочь, вся в слезах сказала: — Господа заклинатели, завтра седьмой день после смерти девятого молодого господина. Мы собираемся пригласить в усадьбу театральную труппу, а похороним его на следующий день после представления.

Заметив удивленный взгляд Хуа Чжо, госпожа Ли улыбнулась ей. — Уезд Лиян — не столица, здесь меньше правил. Девятый молодой господин при жизни любил веселье. Пусть ребенок посмотрит последнее представление.

Услышав это, Цинь разрыдалась еще сильнее, вызвав раздраженный взгляд Лян Чанцюня с соседнего стола. Цинь тут же постаралась плакать тише.

— Хорошо, — от имени всех согласился Сюй Жуи.

Четверо уже собирались уходить, когда Хуа Чжо услышала звон серебряных колокольчиков.

Обернувшись, она увидела, что Лян Мэнши все еще смотрит на нее.

Лян Мэнши улыбнулась ей и сказала достаточно громко: — Милое дитя, ты все так же боишься есть обезьяньи мозги.

Воцарилась тишина.

Рука Лян Шаньюань, игравшая в веревочку, замерла. — Седьмая наложница, вы ошиблись, это не Лян Хай.

Но Лян Мэнши не обратила на нее внимания, продолжая смотреть на Хуа Чжо. Тин Лань это не понравилось, и она поспешила увести свою госпожу.

— Я разузнала, эта седьмая наложница ведет себя странно с тех пор, как ее дочь утопилась в озере в начале года. Третья госпожа, не обращайте на нее внимания, эти сумасшедшие только и умеют, что пугать людей.

— Разве не говорили, что она случайно упала в воду? — удивилась Мэн Цюцы.

— Какое там случайно! — Тин Лань была служанкой и, пока занималась кухней для Хуа Чжо, успела пообщаться со слугами усадьбы и узнала немало сплетен об усадьбе Лян. — Сама прыгнула после новогоднего ужина, наевшись до отвала!