Глава 9 (Часть 1)

Глава 9

Закончив писать имена на желтой бумаге, она продолжила: — После этого, как вы знаете, в ночь новогоднего ужина умерла Лян Хай, дочь седьмой наложницы, Лян Мэнши. А недавно утонул девятый молодой господин, Лян Нэнвэнь, сын третьей наложницы, госпожи Цинь. Оба утонули в пруду.

В этот момент Лян Наньинь откинула полог кровати.

На ее милосердном лице читалось замешательство. Она положила за спину Хуа Чжо мягкую подушку, чтобы девушке было удобнее.

Лицо Хуа Чжо было бледным. Она уже пришла в себя, но все еще чувствовала слабость и смутно слышала, как Лян Шаньюань рассказывает Сюй Жуи и остальным о случившемся.

Выслушав рассказ Лян Шаньюань о том, как она видела обезьян, поющих на сцене в лесу, Хуа Чжо не стала ее перебивать. Все произошедшее казалось ей кошмарным сном, и от одних воспоминаний ее бросало в дрожь.

Сюй Жуи и остальные, увидев, что она очнулась, поспешили к ней. Хуа Чжо посмотрела на Лян Шаньюань и Лян Наньинь.

— Не могли бы вы рассказать еще раз о… Лян Байцзин?

— Чжоэр, ты думаешь, что с Лян Байцзин что-то не так? — спросил Сюй Жуи. Он не мог вынести мысли о том, что какой-то призрак, приняв его облик, обманул его сестру.

Хуа Чжо покачала головой. — Брат, когда я была без сознания, мне приснился сон.

— Какой сон?

Хуа Чжо посмотрела на Лян Наньинь. — Мне снилась эта госпожа.

— Я? — Лян Наньинь удивленно посмотрела на нее.

— Да. Мне снилось, как ты… разговариваешь с… прежней Лян Шаньюань. Вы говорили, что Цзинцзин заставляли есть много обезьяньих мозгов, что она болела, и вы волновались за нее.

Лян Наньинь выглядела пораженной.

Тин Лань, увидев, что Хуа Чжо очнулась, успокоилась и, полная сил, помогла Лян Наньинь сесть, дала ей любимые Хуа Чжо каштаны и налила чаю.

Лян Наньинь не смогла отказаться и, сев рядом с Лян Шаньюань, начала чистить каштаны.

На ее шее висел амулет с изображением бодхисаттвы Пусянь. В отличие от Лян Шаньюань, которая походила на холодную нефритовая статую Гуаньинь, ее лицо излучало истинное милосердие и доброту.

— Раньше я не очень верила в ваши способности, но сегодня мне пришлось изменить свое мнение, — сказала Лян Наньинь, жуя каштан, с задумчивым видом. — Все, что сказала эта госпожа, правда.

Белые фонари за окном раскачивались, отбрасывая бледные тени. В лунном свете все вокруг казалось холодным и безжизненным. В комнате, освещенной свечами, раздавался тихий, спокойный голос Лян Наньинь.

— Это было много лет назад. У госпожи Ян был сын, вы, наверное, его видели, это Лян Шици. До того, как выйти замуж за господина Лян, ее отец был местным сюцаем. Госпожа Ян считала себя умной и, родив моего шестого брата, решила, что не должна тратить свой интеллект впустую. Она очень хотела родить еще одного сына, но ее надежды не оправдались — родилась девочка.

Лян Наньинь, продолжая жевать каштан, погрузилась в воспоминания.

— Это была десятая госпожа, Лян Байцзин. В нашей семье было много девочек, и, если говорить начистоту, к ним относились не как к людям. С десятой госпожой все было еще хуже. Хотя она с детства была умна и сообразительна, госпожа Ян ненавидела ее за то, что она не мальчик, и постоянно издевалась над ней…

Голос Лян Наньинь стал хриплым.

— Мы с пятой сестрой пытались ее защитить, но госпожа Ян была слишком жестока. Она заставляла Цзинцзин есть горячее сало, колола ей пальцы иглами, прижигала кожу… Мой шестой брат давно жил отдельно от госпожи Ян, но, когда мы рассказали ему об этом, он в гневе бросил книги и забрал Цзинцзин к себе.

После этих слов все замолчали.

— Мой шестой брат заботился о Цзинцзин, и какое-то время все было спокойно. Но через год по усадьбе поползли слухи. Мой шестой брат был тем еще книжным червем, у него даже служанки не было. Он не сразу понял, о чем сплетничают слуги. Потом госпожа Ян спросила его, не соблазняет ли его Цзинцзин. Услышав такую чушь, он испугался и перестал держать Цзинцзин у себя в комнате, боясь, что слухи испортят ее репутацию. Он попросил меня и пятую сестру присматривать за ней.

— Госпожа Ян немного успокоилась, но как раз в это время третий дядя где-то услышал, что обезьяньи мозги улучшают умственные способности, и привез в усадьбу много обезьян… Госпожа Ян, словно одержимая, начала кормить Цзинцзин обезьяньими мозгами. Цзинцзин всегда боялась таких вещей и пыталась спрятаться, но госпожа Ян силой заталкивала ей мозги в рот. Бедная Цзинцзин была в ужасе…

— А я как раз в то время путешествовала с лекарем, изучая медицину. Когда я вернулась, то узнала, что Цзинцзин утопилась в озере. Говорили, что она бежала за воздушным змеем, а слуги не уследили за ней.

— Это озеро… — Хуа Чжо слушала с тяжелым сердцем. — …в лесу?

Лян Наньинь удивленно посмотрела на нее. — Да, в лесу за усадьбой Лян.

Неужели тот, кто притворился Сюй Жуи и заманил ее в лес, был Лян Байцзин?

— А в этом озере в лесу еще что-нибудь случалось? — поспешила спросить Мэн Цюцы.

В этот момент Лян Шаньюань встала с резного деревянного стула и села рядом с Хуа Чжо.

Хуа Чжо, несмотря на слабость, не забыла о своей роли и свирепо посмотрела на нее.

Лян Шаньюань, словно не замечая этого, улыбнулась и села на стул у кровати. Она поманила Хуа Чжо к себе.

В комнате горела всего одна свеча, и было довольно темно.

Хуа Чжо, немного испугавшись, спросила: — Что вам нужно?

— Хочу сказать тебе кое-что по секрету, — сказала Лян Шаньюань, лукаво прищурившись.

Хуа Чжо наклонилась к ней, думая: «Какая высокомерная! Хочет сказать по секрету — пусть сама подходит! Что за спесь?»

— Что за спесь? Как ты смеешь мной командовать?! Надеюсь, у тебя есть веская причина…

Хуа Чжо только наклонилась к Лян Шаньюань, как та коснулась ее руки.

Ледяное прикосновение.

Хуа Чжо замерла. Почему эта Лян Шаньюань все время к ней прикасается? Она уже хотела начать ругаться, когда Лян Шаньюань прошептала ей на ухо:

— Сколько человек в комнате?

Сколько человек?

Что это значит?

Этот странный вопрос напугал Хуа Чжо. Она подняла голову. Лицо Лян Шаньюань было белым, как бумага, а ее черные глаза смотрели на нее с лукавой улыбкой.

Что она задумала?