Наказание

Наказание

В глубине души Цзян Ваньинь противилась его приближению, но ей и вправду было любопытно, какой же текст предсказания заставил его так измениться в лице. Возможно, из этого можно было извлечь что-то полезное.

Она лишь попросила слуг отойти. Вряд ли он осмелится на какие-то из ряда вон выходящие поступки.

Она подняла руку и равнодушно сказала:

— Бицю, отведи их в сторону и ждите там.

Слуги поняли и удалились. Она повернулась к нему с сияющей улыбкой:

— Теперь канцлер Чжун может говорить?

Уголки губ Чжун Чухуая слегка изогнулись, в глазах заиграли искорки смеха. Он намеренно подошел на несколько шагов ближе и, наклонившись к ее уху, прошептал:

— В предсказании, что выпало вашему смиренному слуге, сказано, что мы с госпожой пройдем через жизнь и смерть и состаримся вместе.

Горячее дыхание обожгло ей лицо. Цзян Ваньинь задрожала всем телом, словно пораженная молнией.

— Дерзость! Господин Чжун переходит границы!

Чжун Чухуай выпрямился и посмотрел на нее сверху вниз, холодно усмехнувшись:

— И что с того? Что госпожа может сделать?

Она чуть не потеряла сознание от гнева, вскочила, ударив по столу:

— Господин Чжун весьма внушителен! Но не забывайте, какой бы безграничной ни была ваша власть, вы все равно лишь подданный!

Цзян Ваньинь старалась говорить как можно увереннее, но он был на целую голову выше, и ей приходилось задирать голову, чтобы смотреть на него, что уже ставило ее в невыгодное положение.

Эти слова задели Чжун Чухуая за живое. Он мрачно уставился на нее, его лицо почти касалось ее лица. С искаженным от злости выражением он прорычал:

— Это место рано или поздно вернется к своему истинному владельцу, — сказав это, он в ярости ушел.

Никто, кроме него самого, не знал, что было написано на той палочке.

Человек может победить Небеса. Он не верил в судьбу.

Цзян Ваньинь долго сидела в оцепенении, пока Бицю не позвала ее, вернув к реальности.

Как и ожидалось, Чжун Чухуай все еще не мог смириться со своим происхождением. Он и Сяо Цинъюнь были непримиримыми врагами, и она никак не могла остаться в стороне.

— Госпожа, я видела, как господин Чжун ушел с недовольным лицом. Что-то случилось? — Бицю, очевидно, слышала их ссору.

Цзян Ваньинь потерла виски и уклончиво ответила:

— У господина Чжуна внезапно появились срочные дела, требующие его возвращения, поэтому он так спешил, — к счастью, Чжун Чухуай произнес те дерзкие слова шепотом, так что никто не мог их услышать.

Она посмотрела на небо:

— Уже поздно, давай вернемся. Не будем заставлять Его Высочество волноваться, — они поспешно спустились с горы. Древний храм, и без того малолюдный, снова погрузился в тишину.

Они успели въехать в город до закрытия ворот. Издалека она увидела Сяо Цинъюня, ожидавшего ее с явным беспокойством в глазах.

Ее сердце потеплело. Он тоже научился ждать.

Увидев ее, Сяо Цинъюнь вздохнул с облегчением. Сегодня он услышал, что она выехала за город, и забеспокоился. Он пораньше закончил с делами и приехал встретить ее.

Как только она села в повозку, ее резко притянули в объятия. Он тихо спросил:

— Нинъэр сегодня хорошо провела время?

На самом деле, если не считать эпизода в горном храме, день прошел довольно весело. Но она уловила, что настроение Сяо Цинъюня было не тем. Вероятно, из-за того, что она была вместе с Чжун Чухуаем.

Она не собиралась скрывать это, тем более что столько людей видели их, и узнать об этом было нетрудно.

Она протянула руку и коснулась его красивого лица, мягко сказав:

— Муж мой, я сегодня очень хорошо провела время. По счастливой случайности я встретила господина Чжуна, — при дворе не так много господ Чжунов, так что уточнять не было нужды.

Как и ожидалось, его руки напряглись, реакция была немного неестественной.

— Нинъэр весело провела время с ним?

Цзян Ваньинь не ожидала такого вопроса и на мгновение ей стало смешно.

Через некоторое время, видя, что он все еще смотрит на нее, словно настойчиво ожидая ответа, она спросила:

— Муж мой, ты что, ревнуешь?

В ее игривом тоне, казалось, проскальзывали озорные нотки.

Сяо Цинъюнь отвернулся и пробормотал:

— Твой муж вовсе нет… — но его лицо залилось румянцем.

— Наследный принц уже называет себя «твой муж», и еще говорит, что нет? Ваша слуга задыхается от запаха уксуса*, — поддразнила Цзян Ваньинь, делая вид, что зажимает нос. (*Ревновать по-китайски - "есть уксус").

— Ах ты, смеешься над своим мужем! Смеешься… — он понял, что его раскусили, и принялся ее щекотать.

Она не могла выдержать щекотки, чувствуя, что вот-вот лопнет от смеха, и взмолилась о пощаде:

— Ваша слуга… признает ошибку… муж мой, пощади… вашу слугу.

Сяо Цинъюнь легонько коснулся ее носа и с притворной сердитостью улыбнулся:

— На этот раз прощаю. Впредь будь умнее.

Она с улыбкой посмотрела на него. Этот невозмутимый мужчина, оказывается, тоже умеет ревновать.

Он изменился, подумала Цзян Ваньинь. Наверное, так и выглядят любящие супруги.

Если он действительно искренне к ней относится, какой выбор ей сделать в этой жизни?

Вернувшись во дворец, они, возможно, из-за недавней возни, на некоторое время замолчали, глядя друг на друга.

Она знала, что человеку очень трудно нарушить правила, которым он следовал много лет, поэтому Сяо Цинъюнь сделал усилие, сделав этот шаг.

Она сама заварила ему чашку чая, подошла сзади и помассировала ему виски, словно извиняясь.

Сяо Цинъюнь взял ее за руку и потянул к себе. Опустив ресницы, он выглядел немного обиженным.

— Нинъэр, не обращай на него внимания в будущем, хорошо?

Ее сердце дрогнуло. Она зачарованно смотрела на него и услышала, как сама тихо ответила «хорошо».

Его глаза тут же засияли ярче. Она почувствовала, как его тонкие губы коснулись ее губ, ноги оторвались от пола, черные волосы рассыпались по плечам.

Пологи из тонкой ткани по обе стороны кровати-алькова бесшумно опустились. Нежные и влажные поцелуи, словно капли дождя, посыпались на ее тело.

Она закрыла глаза, нежно обняла его за голову и позволила себе утонуть в греховном море страсти.

В момент их близости она по-настоящему почувствовала его душу — чувствительную и ранимую, как у одинокого ребенка.

Она вспомнила слова предсказания: «Забудь прошлое — сто новых путей». Стоит ли ей отбросить все обиды и начать с ним все сначала?

В ту ночь они крепко спали в объятиях друг друга. Кто знает, найдут ли они ответы во сне.

На следующий день первый луч рассвета проник сквозь окно и осветил комнату. Она потянулась, разминая тело. Человека рядом уже не было — он ушел на утренний прием.

Она умылась, оделась в платье из узорчатого атласа с вышивкой ста бабочек золотой нитью и надела буяо в виде цветка бегонии с золотыми бусинами. Лоб украсила мушкой в виде цветка сливы, цветущего на снегу.

Сегодня императрица отдыхала, и по правилам утренние и вечерние приветствия были не нужны. Поэтому Цзян Ваньинь неторопливо завтракала, никуда не спеша. Она подумала о вчерашней прогулке — после стольких пройденных дорог сегодня утром все тело все еще ломило. Она решила позвать кого-нибудь, чтобы ей сделали хороший массаж.

Только она закончила завтракать, как пришел слуга доложить, что прибыли люди из дворца Куньнингун.

Цзян Ваньинь не знала, в чем дело, и поспешно велела их впустить.

Пришла мамушка, которую она видела рядом с императрицей во время прошлого визита.

— Мамушка пришла. Случилось что-то важное?

Мамушка слегка поклонилась, без особого почтения:

— Служанка не знает, важно ли это. Просто Ее Величество Императрица очень соскучилась по Вашему Высочеству и послала служанку передать, чтобы Ваше Высочество пришли к ней.

Цзян Ваньинь мысленно усмехнулась. Без причины в храм не ходят. Между свекровью и невесткой всегда были трения, так что наверняка это не к добру.

Но вслух она ответила:

— Раз это воля матушки-императрицы, я, конечно же, пойду. Прошу мамушку вернуться первой, позвольте мне немного привести себя в порядок, и я сразу приду.

Мамушка, получив ответ, отправилась докладывать.

Когда она ушла, Бицю подошла и спросила:

— Ее Величество Императрица вызывает вас. Госпожа знает, по какому делу?

Она усмехнулась, не придав этому значения:

— Примерно догадываюсь. Скорее всего, пришли требовать ответа за проступок.

Бицю напряглась и обеспокоенно взяла ее за руку:

— Тогда, может, служанке послать кого-нибудь предупредить Его Высочество Наследного Принца? Вдруг…

Цзян Ваньинь легонько похлопала ее по руке и покачала головой:

— Не стоит создавать лишних проблем. Мы еще не знаем точно, к добру это или к худу. Иначе покажется, что мы судим по себе.

Бицю пришлось уступить, и она пошла вместе с ней.

Когда они прибыли во дворец Куньнингун, императрица с недовольным лицом сидела на главном месте.

Цзян Ваньинь подошла, сделала реверанс и почтительно поприветствовала ее.

Императрица не предложила ей сесть и, не поднимая глаз, холодно спросила:

— Слуги сказали, ты вчера выходила из дворца. Это правда?

Значит, действительно из-за этого. Она горько усмехнулась, не став оправдываться:

— Докладываю матушке-императрице, это правда.

— Тогда ты знаешь, кто такой Чжун Чухуай? — ее голос стал еще холоднее.

— Ваша дочь немного наслышана, — никто не знал Чжун Чухуая лучше нее.

Императрица с силой ударила рукой по столу и громко закричала:

— Знаешь, и все равно отправилась с ним за город любоваться горами и водами?!

— Ты только приехала, я не должна была быть к тебе слишком строга. Но ты постоянно поступаешь своенравно, твои мысли блуждают где-то далеко! Вместо того чтобы как следует служить наследному принцу, ты якшаешься с какими-то сомнительными мужчинами! Что у тебя на уме?!

Цзян Ваньинь не удержалась от смешка. «Сомнительный» — довольно подходящее описание для Чжун Чухуая. Надо же, даже мать Поднебесной, императрица, не смогла сдержать язык. Похоже, Чжун Чухуай все эти годы был камнем на ее сердце.

Императрица увидела, что та не раскаивается, да еще и смеет насмехаться над ней, и пришла в ярость:

— Люди! Отведите ее к воротам и поставьте на колени! Без моего приказа не вставать!

Цзян Ваньинь с самого начала не просила пощады. В прошлой жизни она смирялась и покорялась, но все равно не избежала наказания. Тот, кто хочет тебя мучить, не смягчится от твоей покорности. Лучше сохранить хоть немного достоинства.

Осеннее солнце было не палящим, оно даже немного согревало, но стоять коленями на этих плитах из белого мрамора было больно.

Бицю плакала от жалости и незаметно встала рядом на колени, подставив свое плечо, чтобы немного облегчить ее ношу.

Ее госпожа никогда не испытывала такого унижения. До замужества она была любимой дочерью, которую баловали и холили, а теперь ее могли наказать походя.

Цзян Ваньинь с благодарностью посмотрела на нее и ничего не сказала.

Когда дух становится твердым, телесные страдания уже не так важны.

Поставив себя на ее место, она могла понять чувства императрицы. В конце концов, Чжун Чухуай представлял угрозу для положения их с сыном.

Но между ней и Чжун Чухуаем не было ничего предосудительного. Неужели, если вести себя честно и прямо, никто не будет сплетничать и перемывать кости?

Если у тебя есть силы, так свергни Чжун Чухуая! Срывать злость на ней — это в конечном счете лишь способ выместить собственную обиду.

Примерно через час, решив, вероятно, что наказание достаточное, императрица вышла, взглянула на нее и равнодушно спросила:

— Ты осознала свою ошибку?

Бицю незаметно подала ей знак. Любой бы понял, что сейчас нужно воспользоваться моментом, дать императрице возможность сохранить лицо, и дело будет улажено.

Цзян Ваньинь, словно не заметив, подняла голову и встретилась взглядом с императрицей, упрямо сказав:

— Совесть вашей дочери чиста. Прошу матушку-императрицу указать мою вину.

— Хорошо, хорошо! Вот так хорошая у меня невестка! Тогда продолжай стоять на коленях. И перепиши мне «Наставления для женщин» сто раз, — императрица в гневе развернулась и ушла.

— Госпожа, почему вы не уступили? Зачем так мучить себя? — тихо спросила Бицю с недоумением в глазах. Принцесса, которую она знала, умела кокетничать и угождать, а не была такой упрямой.

Взгляд Цзян Ваньинь стал рассеянным. Она не ответила. Она хотела мучить себя. Она хотела идти против всего.